голове заметно поредели. Невыгодный ракурс. Станислав торопливо встал с дивана. Наверное, был прекрасно об этом осведомлен.
– Я бы позвонил. Но у вас, говорят, лист ожидания на два года вперед, – сказал мужчина и отработанным элегантным движением протянул мне визитку.
– Знаете, люди много чего говорят. И вы совсем не похожи на человека, который верит всему подряд.
Я обворожительно улыбнулась. Два года – это только для тех, кого мы знаем, крутой. А для козлов вроде тебя очередь и через двадцать лет не подойдет. С Русланом ему надо встретиться, молодец какой. Я определенно была разочарована.
Я взглянула на визитку: какой-то Вальдемар Котомин, яхт-клуб в качестве адреса и прямой городской номер мобильного.
– Вы же сказали, что вы Станислав.
– Это визитка человека, которого я представляю.
– Понятно.
Я повернулась и направилась к выходу. Какой все-таки дискомфорт – знать, что кто-то стоит у тебя за спиной и не смотрит ни на твою попу, ни на ноги. Фу.
В соседнем зале я увидела пьяную Марину, возле которой увивался некрасивый стареющий мужчина в голубом пиджаке. Даши нигде не было видно. Наверное, кто-то ее уже увез. Загадка, которую я пока так и не смогла решить: Марина красивее, но Даша удачливей.
Я попрощалась с Богдановым и вышла из галереи на прохладную вечернюю улицу. Возле входа стояла футуристического вида урна-пепельница из хромированной стали. Я разорвала визитку и выбросила ее в урну.
Он
В этом году акклиматизация оказалась безболезненной, контраст с Мальтой практически не ощущался, и пусть я все еще не выходил из дома без верхней одежды, накинутая сейчас на плечи куртка не столько грела, сколько служила необязательной страховкой от внезапных перемен в погоде. Вот уже четвертый год подряд я убирался из города – не дожидаясь крещенских морозов – на самые холодные зимние месяцы, но только в этот раз было ощущение, что мне удалось прыгнуть из середины января прямиком в эпицентр лета. Я жадно вдыхал теплый воздух, разбавленный запахом оживающего после спячки города, прикасался ладонями к шершавому камню не прогревшихся еще до конца фасадов. Снова и снова удивлялся интенсивности молодого апрельского солнца, прислушивался – затаив дыхание, чуть ли не по-воровски – к движению соков в немногочисленных в этой части города деревьях. Временами мне даже казалось, что я действительно могу ощутить, как поднимается вверх разогретая сладковатая жидкость – от самых корней через ствол к голым ветвям и дальше, к еще не проснувшимся почкам, к упругим зародышам клейкой листвы.
После разговора с художественным руководителем театра прошло три дня, а мое самолюбие так и не залечило до конца порезы и ссадины. Наоборот – мне постоянно открывались все новые и новые последствия, как будто чертов кристалл моего фиаско бешено вращался в лучах закатившейся славы, отражаясь во мне неведомыми доселе гранями. Кристина мне больше не звонила и даже хуже – перестала отвечать на сообщения. Так что привезенный для нее с Мальты подарок – небольшая ваза из дымчатого
