зовут её Луиза Карловна, происходит из семьи обедневших прибалтийских баронов, и Филипп Тарасыч, купил её в голодное время у родителей за мешок орехов. Мы с ней оба благородных кровей! А вы что думаете! Отчего мой Аркадий кандидат наук? Молчите? То-то и оно: от осинки, как говорится, не родятся апельсинки!
Я посмеялся в душе над Санькой – врёт, конечно! Уж если и есть в нашем селе аристократ, то это, конечно, я. Я знаю себе цену и не сомневаюсь, что во мне течёт благородная кровь. Вся моя внешность об этом прямо-таки вопиет.
Голова у меня чёрная, шея и грудь белая, будто жабо, а туловище и ноги чёрные, словно я во фраке, и кончики передних лап белые-белые, как перчатки. Если б я сел в шёлковое кресло, сложил задние лапы одну на другую, да облокотился этак небрежно о резной стол, то хоть зови художника Боровиковского и пиши с меня вельможу6.
Петька, улыбаясь на бутылку, как на родного ребёнка, аккуратно разлил водку в одноразовые стаканчики:
– Ну, за Президента!
– За какого? – спросил Санька.
– За вновь избранного! – ответил Петька, виновато улыбнувшись.
– Просто за выборы! – сказал Мишка.
– Как говорится, за честные выборы! – уточнил Санька.
Они выпили и потянулись за мясом. Я не выдержал и, забыв о своём достоинстве, просительно заскулил. Граф Санька в ответ на мою скромную просьбу бросил в меня смёрзшимся снегом. Но куда ему! У меня отменная реакция, я увернулся весьма грациозно, гавкнул, назвав всех троих дураками, и отошёл прочь со всем вернувшимся ко мне достоинством.
– Пиф! Пифуша! – услышал я сладкий голос Виктории Павловны. – Пошли домой.
Эх! Если бы я её послушался! Жизнь моя потекла бы совсем по иному руслу! Но я не послушался. Хозяин Воронка, Тимоха Блажных, который летом пасёт немногочисленное стадо обленившихся моих односельчан, набрал полные сани народу и помчался по улице под звон бубенчика, под гармошку и песню седоков. Целая свора собак понеслась вслед за санями – мог ли я не присоединиться к ним!?
Не помню, в скольких заездах я участвовал, но помню, что был доволен и счастлив, как никогда! Счастливый и голодный, возвращаясь после обеда домой берегом Карагана, я вспомнил, что Виктория Павловна спросила меня недавно:
– Как ты думаешь, Пифуша, в этом году будет наводнение?
И я решил провести гидрологическое обследование речки, и доложить хозяйке о его результатах, чтобы вместе с ней сделать соответствующие выводы. Спустившись с высокого правого берега, я сразу увяз по брюхо в снегу. С одной стороны, это было плохо, потому что снега в русле было жутко много, с другой стороны, он был не очень плотным, раз я легко провалился. Следовало произвести несложные расчёты, чтобы оценить объём талой воды, чего я, естественно не мог сделать, не имея под рукой калькулятора и соответствующих таблиц. Но предварительные мои выводы заключались в том, что наводнение маловероятно.
Я рванулся, но увяз ещё
Право, я не знаю, какой портрет В.Л. Боровиковского имел в виду Пиф (прим. А.Телегина).
