какие красивые… В общем, все просто супер! Как бы я тоже хотела вот так вот, по подиуму…
Тетка от неожиданности на несколько секунд потеряла дар речи.
– А ты еще кто такая? – придя в себя, спросила она девушку.
– Я Маша. Знаете, я с детства мечтала стать манекенщицей… Может, возьмете меня к себе?
Тетка окинула ее оценивающим взглядом и одобрительно хмыкнула.
– Ну что ж, пожалуй… Может, из тебя и выйдет толк… А ты пошла вон отсюда, шалава! – рявкнула она, обращаясь к тощей. – Видишь, и минуты не прошло, как тебе нашлась замена. Свято место пусто не бывает!
– Да уж, святее некуда… – как-то нехорошо ухмыльнувшись, бросила перед тем, как уйти, девица.
– Оксана, поговори с этой… Как ее там… Объясни ей, что к чему. Введем ее вместо этой прошмандовки.
Маша не поверила своему везенью.
На следующий день она толкалась среди таких же, как и она, ловцов счастья в студии Стефании Аполлоновны – так звали ее благодетельницу – известного петербургского фотографа.
***
Близкие друзья называли ее Стешей, хотя в метрике она значилась как Глафира. Имя ей не нравилось, казалось слишком уж простецким, и когда она поступила в институт, то всем одногруппникам представлялась Стефанией. Но это никак не вязалось с ее, мягко говоря, вовсе не аристократической внешностью, а потому все звали ее просто Стешей. Девушке пришлось с этим смириться: ну не наживать же себе врагов из-за того, чтобы только настоять на своем. Но позже, обретя положение в обществе, она требовала называть себя не иначе как Стефанией Аполлоновной.
Глафира-Стеша выросла в совершенно простой семье: отец – сантехник, мать – дворничиха. Еще будучи подростком, она поклялась себе, что никогда не будет жить так, как ее родители. Отец, законченный алкоголик, пропивал почти все, что зарабатывал, и домой приносил копейки. Мать помимо основной работы ходила убирать квартиры «богатеев», как она их называла, чтобы хоть как-то содержать себя и ребенка. Женщина, как и большинство ей подобных, считала, что раз ее дочь накормлена и одета, значит все в порядке и свои родительские обязанности она исполняет должным образом. Ни о каком духовном и интеллектуальном развитии девочки и речи быть не могло! Когда отец был в состоянии говорить, то изъяснялся исключительно матом, используя из литературного русского языка только предлоги – для связки слов. Мать отвечала ему тем же.
Глаша была некрасива: мужеподобная фигура, грубые черты лица… Но природа наградила ее острым и пытливым умом, железной силой воли и практической хваткой. Учась в школе, она усиленно занималась самообразованием: часами бродила по родному городу с путеводителем в руках, изучая его достопримечательности, много читала, ходила на выставки и в музеи (благо в то время вход в большинство из них был бесплатным), в театры и на концерты. Бывая там, она внимательно наблюдала за манерой поведения их завсегдатаев, уже тогда зная, что это очень ей пригодится
