«умеренно»: и климат, и политика и менталитет обывателей…»
Савва Арсеньевич вспомнил Прагу, вспомнил пражские куранты Орлой… Похожие астрономические часы… Мистический дух Праги. Алхимики всюду… И эти маленькие люди, эти обыватели, крадучись идущие по узким, грязным улочкам города-замка Кафки: у них большие настороженные уши, у них большие, горящие тревогой чёрные глаза. Их губы плотно сжаты. Они хотят кричать, но рот на замке. И дрожь в горле ртутными алхимическими шариками отравляет всё. И внутри, и снаружи. «Иной в Праге обыватель… Но самый крепкий – наш, российский! Ему хоть марксизм, хоть сталинизм. Весь «алхимизм» победит «иванизм»! Хм… А почему прадед рванул именно в Берн? И почему сейчас подрагивают колонны галерей-аркад? Хм,… клавиши рояля… Что за чертовщина со мной сегодня? Ещё и не поздно, и не устал вроде бы…».
Его не покидало (вот уже пятый день) ощущение чего-то навязчивого, присутствие внутри него самого чего-то… Какого-то неприятного колокола… Этот колокол, однако, сейчас не звучал тревожным боем. Наоборот, было ощущение, что что-то позитивное, важное и даже перспективное должно вот-вот проявиться. То, что даст надежду!
«А… Вот опять тот высокий, сутулый старик заходит в эту уютную кафешку… И я облюбовал… Как он пунктуален! Пятый вечер ровно в девятнадцать часов он открывает двери кафе. И выйдет оттуда ровно в двадцать один тридцать. И побредёт, ещё более странно наклонив корпус вперёд, склонив седую, коротко и небрежно остриженную голову как-то набок, принюхиваясь своим острым гоголевским носом к сумраку приближающейся ночи. Ещё одной ночи… Может быть эта ночь сулит ему отдых и покой, а может неожиданно прекрасную строчку, мотив или проблеск хорошей мысли, а может гудение и даже набат плохих предчувствий и горечь от ненайденных ответов. Юдоль человеческой земной подёнщины умиротворит ли эта ночь?
Ну ладно он… А я-то почему так точен… Я-то почему в это же время оказываюсь здесь?… И сижу до его ухода… И провожаю его взглядом… Ну чудак он и чудак. И что? Да… Чудак-то он с магнитом неким, с магнетизмом… А ещё он заставляет меня постоянно украдкой наблюдать за ним весь вечер… Меня он не замечает… Он всегда сосредоточен и смотрит внимательно либо в какие-то бумаги, либо на экран ноутбука, либо прямо перед собой… И есть какая-то общая заострённость и его носа, и его взгляда, и его щетинистого седого подбородка и такого же кадыка. Хм, он пунктуален, но… методически неспешен… Он размеренно, в определённом ритме (как по нотам!) ужинает и выпивает. Кушает плотно и выпивает грамотно: накачивает себя русской доброй водочкой… Тонкие, длинные, чуть дрожащие пальцы в графике до минуты тянутся к гранёному графинчику, затем к гранёной рюмочке… И вот кадык своим движением отмерил порции алкоголя и закуски… Официанты расположены к этому постоянному гостю. В точности знают и его вкусы и всю партитуру его застолья…
Да нет… он не старик вовсе… Он – состарившийся Кащей! Крепкий ещё…
