слёзы, которые она тут же смахнула. Сентиментальность тут ни к чему.
– Здравствуй, малышка! Ну как дела? – ласково спросила она и тоже подошла ближе.
Ева присела на край кровати и машинально провела рукой по щёчке девочки, как любила это делать Лизе.
– Как здорово, что вы пришли! – радовалась Мария. А то мы с папой уже начали скучать. – А у меня вот, – и она показала свою руку.
– Болит? – сочувственно спросила Лиза и слегка погладила Марию по руке.
– Ага. Но скоро всё пройдёт.
– Ты – умничка! Обязательно пройдёт и будет даже лучше, чем раньше! – подбодрила Ева.
Все трое засмеялись. Ева всё не решалась задать вопрос по поводу того, где сейчас её папа, но тут ответ нашёлся сам собой. В палату вошёл Маркус с полотенцем на шее и взъерошенными мокрыми волосами.
При виде гостей он остановился и стоял так, переводя взгляд с Евы на дочь, на шарики и обратно.
Видя, что пауза затянулась, Ева медленно поднялась и, приближаясь к Маркусу, проговорила:
– Я позволила себе… и Лизе навестить вашу дочь… Если вы не против. Мы можем поговорить? – спросила, указывая на дверь.
Маркус посмотрел на дочь, которую за одну руку держала Лиза и, убедившись, что всё в порядке, согласился.
– Я на минуту.
– Конечно, папочка, – улыбнулась Мария.
Маркус направился вслед за Евой.
Выйдя из палаты, они прошли по коридору и остановились у окна, где вокруг стояло множество растений. Убедившись, что они никому не помешают, Ева повернулась лицом к Маркусу и начала первой:
– Здравствуйте, – произнесла неуверенно и поняв, что немного запоздала, запнулась. Сделав глубокий вдох, она выпалила на одном дыхании:
– Послушайте…Маркус. "Хм, непривычно называть его по имени». Вчера мы не успели нормально поговорить. Все были напряжены и взволнованы. Я понимаю, что поступила необдуманно, когда увезла Марию, не сообщив вам об этом. Но и вы меня поймите. В тот момент я думала только о ней, о том, что нельзя терять время. Тем более, что она была без сознания. Поверьте, я не знала, что Мария ваша дочь.
Скрестив руки на широкой груди, Маркус смотрел на собеседницу исподлобья. Густые чёрные брови сошлись на переносице. Она чувствовала себя неловко и старалась не смотреть ему в глаза. Но когда всё же осмелилась, их тёмный, глубокий омут поглотил её. Еву словно засасывало в неизвестность. Она уже не испытывала перед ним страх, как раньше, но новые ощущения тоже ей были не по душе. Она попыталась сказать ещё пару невнятных слов, как вдруг он прервал её одним лишь словом:
– Спасибо…
Ева замолчала, опешив от изумления. Затем, желая услышать это заветное слово ещё раз, переспросила:
– Что, простите?
– Спасибо, Ева. За то, что спасли мою дочь, – медленно и уверенно сказал он.
Ева, услышав свое имя из его уст, немного растерялась, так как не ожидала
