за себя.
– Ты прекрасно выглядишь – сказал он, бархатистым голосом.
– Спасибо, ты тоже – мы мило улыбнулись друг другу.
Чезаре остановил такси, тактично открыл дверь мне, а после сел со стороны водителя.
– Нам, пожалуйста, в кафе Le carre français* – озвучил он пункт назначения таксисту, автомобиль тронулся.
В машине царствовала тишина, каждый был погружен в собственные мысли. Приехали достаточно быстро. Вышли из автомобиля и направились в сторону кафе. Чезаре открыл дверь, давая возможность мне войти первой. В зале играла приятная музыка, а столовые приборы постукивали ей в такт. Он выбрал столик у окна, мне понравилось расположение. Приглушенный свет, а за окном вечерний город.
– Ты голодна? – спрашивает он, вежливо.
– Да, безумно.
– Я рад, потому что ужасно голоден – Чезаре понижает тон и подмигивает.
На мгновение замолкаю. Он наслаждается моим смущением.
– Предлагаю заказать цыпленка Парминьяна, его готовят здесь отменно и красного сухо вина Brunello di Montalcino – абсолютно уверенный в своем выборе, он кладет меню на край стола.
Хм…снова принимает решение.
– Хорошо, но я остановлю свой выбор на Ризотто – говорю упрямо – но с выбором вина, согласна – одаривая его кокетливой улыбкой.
Он посмотрел на меня, наши взгляды встретились. Все в нем улыбалось, в этом обаятельном личике: бездонные глаза, сочные губы и брови домиком. И в этот момент, я поняла, что он не любит, когда с ним не соглашаются. Прерывая зрительный контакт, он жестом позвал официанта.
– Добрый вечер! Могу я принять Ваш заказ? – любезно спрашивает официант.
Чезаре проговаривает выбранные блюда. Официант забирает меню и озвучивает примерное время ожидания.
– Чем ты увлекаешься, Лукреция? – неожиданно поинтересовался собеседник.
Ого, с его уст моё имя звучит угрожающее.
– Я с юношества увлекаюсь искусством. Когда появляется свободное время, пишу картины.
– Впечатлен. Ты сказала в свободное время, значит, твоя работа не связана с искусством? – уточняет он, облокачиваясь на спинку стула, в более расслабленную позу.
Я тяжело вздыхаю.
– Нет, не связана. Рисую только для себя – печально улыбаюсь.
Грусть накатила с новой волной, в очередной раз осознала, что мечтам и надеждам не дано сбыться.
– Если не секрет, почему не захотела в этом развиваться? – говорит он мягко и проводит указательным пальцем по нижней губе, оставляя руку на подбородке.
– Я хотела – делаю паузу – но жизненные обстоятельства сложились по—другому.
Он хмурится.
– Если это личное, ты можешь не рассказывать – вкрадчиво проговорил он.
– Нет, все хорошо. У меня пять лет назад погиб родной
