вздохнула. Он растянулся на диване, в руке у него был пульт – он включил телевизор. Пол украсили черные кожаные туфли и смокинг. По-видимому, раскидывать вещи было у него в привычке.
Я встала за его спиной, восхищаясь бронзой волос, сиявших в лучах света.
– Что на обед? – спросил он, закидывая ноги на кофейный столик.
– Я только пришла. Сейчас что-нибудь приготовлю, если хочешь.
Он обернулся на меня через плечо. Если сердце у меня и екнуло, – впрочем, с какой стати?! – это была нормальная реакция на великолепное лицо. Это ничего не значило.
– Ты что, уже собралась увильнуть от нашей договоренности? – спросил он, повернувшись обратно к телику.
Я возмущенно уперлась руками в бедра и поглядела на него.
– Если не хочешь есть суп из апельсинового сока с засохшим печеньем, придется сходить в магазин. У нас закончились продукты.
Он откинул голову на спинку дивана и перевесился через ее край, глядя на меня снизу вверх.
– У меня от тебя шея болит. Обойди диван, поговорим как нормальные люди.
Я прищурилась.
Калеб вздохнул. Плавным движением он выпрямился, развернулся и сел на спинку дивана. Он игриво за мной наблюдал.
– Мне скучно, – заявил он.
Я подняла брови. Он что, ждет, что я начну его развлекать?
– И что?
– Ты мне задолжала обед.
– Я же сказала…
На его лице расплылась улыбка, и он ослабил свой красный галстук.
– Можешь расплатиться со мной по-другому.
У меня челюсть отвисла. Калеб рассмеялся.
– Почему у тебя постоянно такие пошлые мысли?
Я моргнула. Потом еще раз. Это у меня-то пошлые мысли?
Он оттолкнулся от дивана, снова надел туфли, схватил ключи и шлем с кофейного столика и прошел мимо меня. Я уже подумала, что он собрался уходить, как почувствовала, что его рука взяла меня за запястье, потащив с собой за дверь.
– Ради всего святого, куда ты меня тащишь?
Какой же он все-таки высокий. За каждым его шагом мне приходилось делать два. Он нажал на кнопку лифта.
– Проехаться.
Проехаться?
Он рассмеялся, затолкнул меня в лифт, нажал кнопку «Вниз» и стал наблюдать, как закрываются двери.
– Мне еще не попадались девушки, которые коверкали бы мои слова так, как ты. Грязные у тебя мысли, Алая. Грязные.
– Что еще за…грязные мысли! – фыркнула я.
Когда двери лифта открылись, он потащил меня на подземную парковку.
– Прокатимся, – он цокнул языком, – на моем байке.
Я освободила руку и потерла ее о джинсы. Его кожа была горячей, она будила странные чувства.
Калеб остановился и обернулся ко мне.
– Что случилось?
– Сейчас вечер воскресенья.
