Возьму на недельку, спасибо,– он вертел ее в руках, разглядывая с обеих сторон.
– Я буду готовить нам с вами чай, а вы пока рассказывайте, как ваши дела,– подойдя к маленькой плитке, она включила электрическую конфорку и поставила на нее чайник. В деревянном шкафчике со стеклянными дверцами, висевшем рядом с плиткой, стоял чайный сервиз, расписанный золотом и несколько, с таким же узором, тарелок.
– Да что вам рассказать, Зоинька. Какие у меня могут быть новости, служу в театре, воюю с бездельниками, а они со мной. Кому теперь нужна дисциплина, приходят заниматься с похмелья, курят без конца, разве это балет. Это Зоинька – балаган,– рассказывал он и рассматривал развешанные на стенах фотографии известных танцовщиков. Несколько афиш местного театра оперы и балета украсили собой стену у входной двери,– про себя расскажите, как вы поживаете? Как настроение?
– Нормально. У меня все в порядке,– сказала Зоя, поставив две пустые чайные чашки с блюдцами на маленький деревянный столик у дивана, украшенный белой кружевной салфеткой.– Тружусь в больнице, будь она неладна, никаких нет уже сил и желания, но делать нечего, хожу, ставлю уколы, капельницы и делаю вид, что все это мне нравится.
– Да уж, Зоинька, такой вы человек. Приносите пользу людям, заботитесь о них, совсем никому не нужных,– рассуждал он с грустью в глазах. Игорь Станиславович когда-то, еще во времена своей молодости был женат, но, прожив десять лет в браке, развелся и с тех пор жил один в небольшой однокомнатной квартире рядом с театром, в котором прослужил всю свою жизнь.
– Согласна, никому они не нужны, больные и обезумевшие,– сказала Зоя, выкладывая в миниатюрную хрустальную вазу вишневое варенье,– сдают даже здоровых, такое сейчас время. Я стараюсь не думать обо всем этом, абстрагироваться, но иногда хочется криком кричать от того, что делают люди, да только никто эти крики не услышит.
– Гнилые люди, Зоинька, совершают гнилые поступки, зародившиеся в их искалеченном плотскими мыслями мозгу.
– Это точно,– согласилась она, поставив на стол вазу с вареньем. Протянув руку и дернув за короткую металлическую цепочку с шариком на конце, Зоя включила торшер, стоявший рядом с диваном, и отошла к проигрывателю,– сейчас будем пить чай, черный, с имбирем, согреемся с мороза. А чтобы было веселей, послушаем пластинку, которую я вам показывала,– Зоя включила старый проигрыватель, и тихо, еле слышно, музыка Дриго растеклась по комнате.
– Это было бы здорово. Очень я люблю к вам приходить. Мне ваша комната всегда напоминала гримерку в театре. Так же все обклеено афишами, фотографиями, разными картинками. Мы раньше любили собираться в чьей-нибудь гримерке после спектакля, включить музыку, выпить чаю, а чаще и напитки гораздо крепче. Выпьем, посмеемся, обсудим все. Время было золотое. Молодое,– погрузившись в воспоминания, с улыбкой сказал Игорь Станиславович,– вот и у вас, все как в театре.
– Ага,–
