было в диковинку на огромной ферме, расположенной в сотне километров от ближайшего города. И это понятно. Я ведь была тогда глупым ребенком. Десять лет отроду. Что я в то время понимала? Осознание необратимости трагических перемен в моей жизни пришло позже. Когда я вдруг почувствовала, что я совсем одна. Ну, родители, хорошо. Рабочие на ферме, ладно. И ни одного моего сверстника! Не с кем поболтать, не с кем поиграть, не с кем поделиться секретами! Почти десять лет сплошной пытки одиночеством! Вот тогда, в те годы, я и вспомнила свою жизнь в России. Пыталась восстановить в памяти всё. По крупице. Двор. Класс. Подруг. Тебя. Куда ходили. Что делали. Эти воспоминания бередили душу. Но они же и помогли мне не сойти с ума. Родители надеялись, что со временем я приведу в дом мужа. Пойдут дети. Будет большая семья. Но я сказала: «Нет! Хватит! Надоело быть затворницей! Хочу к людям! Хочу жить в городе!» Они, конечно, погрустили. Но отпустили. Отчим почти на все свои сбережения купил этот дом. Потихоньку я его ремонтирую, стараюсь содержать в приличном виде.
– А семья, дети?
– Не знаю, почему, но мужчины не задерживаются в моей жизни. Каждый раз я стараюсь создать счастливое семейное гнездышко. И каждый раз все рушится. Не понимаю, как женщины удерживают возле себя мужчин?
– А Бретт? – удивилась Роксана, – Мне кажется, он к тебе хорошо относится.
– Да, хорошо. Это правда, – горько ухмыльнулась Барбара, – Но надолго ли? А если я и его не удержу? Я так устала от одиночества! Так хочу, чтобы рядом был сильный, надежный человек! Я делаю все, чтобы Бретт был со мной. Готова на любую борьбу! Но выиграю ли я в этой борьбе? Или опять буду со слезами коротать ночи в пустой холодной постели?
– В этой ситуации сложно дать какой-то совет, – вздохнула Роксана.
– Да, ты права, – печально кивнула Барбара, – Какие тут могут быть советы? … Скажи, а от чего или от кого сбежала в Австралию ты? Что произошло у тебя?
Роксана задумчиво посмотрела в окно, за которым с веселыми криками пролетела по внутреннему дворику стайка мальчишек на велосипедах. Но взгляд ее не задержался на разгоряченных фигурах в цветных футболках, азартно крутящих педали, а устремился куда-то дальше, не в пространство, а во время.
– Знаешь, мне сложно что-то кому-то объяснить, – неуверенно начала она, – Не каждый это поймет. Ты ведь помнишь, я росла в благополучной, вполне нормальной семье. Мои родители любили меня. Вкладывали в меня много денег… Да, именно так. Вкладывали в меня деньги: репетиторы, музыкальная школа, бальные танцы, посещение концертов, выставок. Они так выражали свою любовь ко мне. Я это понимала. Хорошо училась. Во всем старалась быть успешной. Как ты правильно заметила, мы были послушными девочками…
Роксана умолкла. Медленно крутила в руках чашку и не видящим взглядом рассматривала на ней узор.
– Но это же прекрасно, – не поняла Барбара, – Что во всем этом плохого?
– Ничего плохого в этом, конечно, не было, – очнулась от невеселых
