дичь, – усмехнулась Марина.
– Нет, я серьезно. Если Первез Ашраф действительно настолько влиятелен, то он не стал бы так сильно рисковать. Он же должен понимать, что все подозрения падут именно на него. На такое самоубийственное преступление может решиться только человек, который не догадается, что на поиски будет направлена вся милиция города. – Эдвард тщетно блефовал.
– В этих словах есть доля истины. Сегодня в Москве вероятность быть обворованным выше, чем в Сан-Паулу. – Посол считал Россию страной третьего мира.
– Эдвард, мне не нравятся твои слова. Юлий Дмитриевич говорил мне о том, что все МВД куплено, потому что на милицейские зарплаты прожить невозможно. Но неужели и ты продался? Кому? Этому подонку – Первезу Ашрафу? – Марина была проницательным человеком и с пол-оборота могла понять ход мысли собеседника.
Юлий Дмитриевич Скуратов, генеральный прокурор, был занозой в одном месте как у оборотней в погонах, так и у бандитов. Его честность и честность его сотрудников мешала большому количеству серьезных людей.
– Марина, я вынужден удалиться. Мне необходимо поподробнее изучить место преступления. – Эдвард на всякий случай ретировался.
Зал, где был выставлен «Вчерашний герой», выглядел, словно обезглавленный человек. Отсутствовал главный экспонат. Можно было только радоваться, что Джока Стюарта, автора выставленных в зале картин, не было в живых. Если бы он это увидел, то не пережил бы такое горе.
– Доложите обстановку, – приказным тоном сказал Эдвард.
– Товарищ майор, все камеры были выключены, а похитителям каким-то мистическим образом удалось пробраться мимо охраны, – отчитался главный судебный эксперт. – Я думаю, что похитители контактировали с начальником охраны. Все сделано слишком грамотно.
– Отставить, – сказал Эдвард и печально вздохнул. Ему не нравилось быть пешкой в руках пакистанского мафиози. – Начальник здесь ни при чем. Я более чем уверен, что это просто хорошо спланированное ограбление.
Эдварду было тошно оставлять нарушителей закона без заслуженного наказания, но такова жизнь. Если бы он это не сделал, то его бы убили, а расследование бы возглавил другой, более сговорчивый милиционер. Как это часто бывает в жизни, не убил ты – убили тебя.
В течение нескольких часов Эдвард изображал бурную деятельность. Делал отметки, расспрашивал сотрудников галереи, формировал отчеты и писал протоколы. После этого безмерно «веселого» занятия он направился домой. Эдвард чувствовал себя как выжатый лимон. Обманывание других людей было его самым нелюбимым занятием.
У подъезда своего дома он увидел Евгения Воронцова, докуривавшего сигарету.
– Откуда ты знаешь, где я живу?! – испугано спросил Эдвард.
– От верблюда, – съязвил нежданный гость и потушил сигарету об мусорку. – Угостишь своего лучшего друга чаем?
– Ты
