еще покачиваясь на волнах сонного моря. – Птм грать, грай сам пка.
То́фото был любимцем всего поместья Клубничная Лавина, а потому – самым свободным его обитателем. Этот пес вечно устраивал проказы, а стоило погнаться за ним, чтобы проучить, как он тут же ловко прятался и бесследно пропадал средь бела дня. Порой его искала добрая половина поместья, заглядывали под каждый куст и стог сена – и все равно не могли отыскать. А потом – случалось, даже спустя несколько недель – он вдруг выпрыгивал из-за угла как ни в чем не бывало и бросался к людям, чтобы с ним поиграли или почесали, но главное – чтобы накормили.
У Тофото было столько сил, что хватило бы на десять собак. У Эпла в тот момент было столько сил, что не хватило бы и на червяка.
Пес продолжил облизывать его руку, свесившуюся с края койки.
– Тфту, тстань грю, – донеслось из подушки. – Спгом щас плучишь.
Тофото гавкнул в ответ с интонацией, в которой читалось: «Еще посмотрим, кто получит!» И оставил парня в покое.
Проснулся он чуть позже, когда солнце едва высунуло свои рыжие ушки над горизонтом. На узких койках вокруг все еще спали без задних ног под общую симфонию храпа: перед очередным трудовым днем каждая минута сна была бесценна. Как обычно, Эпл широко-широко зевнул, потянулся, сел, напялил штаны и рубашку, зевнул еще шире, снова потянулся, свесил ноги – и удивился. Одна нога сразу скользнула в сапог, а другая попыталась нащупать рядом второй, но так ничего и не нашла. Это уже было не как обычно. Эпл открыл глаза, но и это не помогло: сапога не было. Он заглянул под кровать: пыль и пучки просыпавшейся из матраса соломы. В голову попыталась пролезть мысль, что в ближайшее время было бы неплохо убраться под кроватью, но Эпл пнул ее подальше и снова задумался о сапоге. Вчера вечером был – теперь пропал. Куда он мог деться?
И тут он услышал очень странный звук, которому, казалось бы, неоткуда было взяться: легкое постукивание когтей по доскам пола. Так пес ему не приснился! Он тут же все понял.
– Тофото! – крикнул он шепотом, как можно тише и вместе с тем как можно строже. – А ну стой! Стой, тебе говорят!
Пес в дальнем углу оглянулся и, будто издеваясь, показал зажатый в зубах сапог. Потом он по-свойски толкнул носом дверь и нырнул наружу.
Садовник, конечно, этого не знал (он не мог похвастаться образованностью), но у него было ровно шестьдесят секунд, чтобы догнать негодника.7 Быть может, именно незнание этого простого факта и положило начало череде необычных событий.
Народ вовсю спал, не подозревая о проблеме Эпла. Вот и отлично! Значит, никто не заметит подмены. Дело в том, что всех работников поместья снабжал обувью местный сапожник Элка́рло. Все пары были похожи друг на друга, как две капли супа, различались лишь размером. Необычные сапоги, украшенные пряжками и шнурками, были только у сэра Ба́рни, хозяина всего и вся здесь, его помощника Студему́ра – ну и у каждой девушки Клубничной Лавины: Элкарло не мог устоять перед их мольбами смастерить им самые красивые сапожки в округе.
Садовник
Такую временную величину вывел не кто иной, как Та́ймо Фе́рри, исследователь человеческих возможностей и фанатик, помешанный на играх со временем. Его труды пользуются успехом у тех, кто мечтает о лучшей жизни, но у кого уже сейчас есть достаточно денег на хорошую жизнь. После многочисленных опытов с собаками, которым Таймо Ферри нарочно давал стащить колбасу, тапочек, газету, шляпу и даже соленый огурец, исследователь установил, что собака бесследно скрывается с добычей ровно за шестьдесят секунд. Причем это на удивление постоянный интервал времени: вне зависимости от размера собаки, длины ее лап и веса утаскиваемой добычи у преследователя есть не больше минуты, чтобы догнать ее. Дальше собака пересекает черту невозврата, и все.
