рах новостроек, сбилась в кучку троица.
Не мужики.
Даже с поднятым стеклом слышались громкие женские голоса. Он мог определить возраст на слух. Только по отрывкам разговора, которые долетали до него, вычислил: собрались подруги, плюс-минус ровесницы его бывшей жены. Женщины до сорока лет. Кто б еще, называя приятельниц «девочками», нещадно, добела перемывал косточки мужчинам, которые ничего не делают по жизни и от которых все давно устали. А также обсуждал некую четвертую, которая наконец-то ушла от своего, и поминал всуе незнакомые ему, но, наверное, популярные телешоу… Они запросто меняли тему, переходили от растущих цен на харчи к ценам на коммуналку – и так же легко возвращались к телевидению.
Компания была по макушку занята собой.
Но для полиции это свидетели.
В свое время, грызя комковатый сыщицкий хлеб, он сам в первую очередь искал таких людей, когда опергруппа выезжала на очередной убой. Сюда после всего тоже примчится полиция. Пусть телевидение, Интернет и социальные сети сколько угодно говорят и пишут об оттоке профессионалов из органов, общем снижении качественного уровня личного состава и системном уничтожении уголовного розыска как структуры. Да, все это имеет место. Началось уже на его памяти. Если спросят – сам может многое рассказать о том, что в розыске на самом деле некому работать, с преступностью никто не борется, процент раскрываемости самый низкий за последние двадцать лет.
Тем не менее расслабляться он не советовал бы никому и никогда.
Себе – прежде всего.
Потому что оперативники вместе с участковым все равно обязаны забрасывать самую большую, самую густую сеть. Они будут выискивать и подробно описывать всех возможных и невозможных очевидцев происшествия. А тем не обязательно видеть. Достаточно слышать крики, звуки выстрелов или ударов, шум мотора.
Подобные компании – всегда находка для розыска.
Да, в мартовских сумерках его вряд ли кто-то разглядит, чтобы потом узнать.
Однако коллективный разум, которым является любой розыск, непременно сложит разрозненные детали в целостную картину. Рано или поздно полиция возьмет след. Профессиональный уровень тут ни при чем.
Сработает Система.
Она только кажется громоздкой и на вид неповоротливой, кондовой.
Еще во времена службы в органах он успел убедиться: самые лучшие преступления планируют только милиционеры. От того, что их уже почти полгода как переименовали в полицейских, ничего не меняется. Возможно, Система пополнилась. Но не очистилась.
Этим вечером он собирался внести в процесс очищения посильный вклад.
Тот, кого он подстерегал, задерживался. Хотя его распорядок дня не был таким уж насыщенным. С утра на службе, потом отправлялся куда-то на обед, мог задержаться для частной беседы с солидного вида мужчинами в дорогих костюмах. Возвращался и не выходил из управления раньше семи вечера. Дальше катался по центру, заворачивая теперь уже в небольшие дорогие рестораны. Посторонние там бросались в глаза сразу, так что всякий раз приходилось оставаться в машине и ждать, пока объект выйдет. Можно только предполагать: в тишине подобных ресторанчиков решались вопросы более серьезные, чем за обедом.
Дома объект не ждали. Так что возвращался он не раньше одиннадцати.
Сегодня он проводил своего подопечного до маленького клуба на Подоле, оставил там и покатил сюда, под дом. Все равно приедет, он не из тех, кто меняет привычки.
22.30.
Коснулся бейсбольной биты, которая лежала рядом на пассажирском кресле.
Женщины, похоже, не собирались расходиться. Или их тоже никто не ждал дома, или, скорее всего, подруги давно не виделись, не делились наболевшим. Годы оперативной работы научили его читать незнакомцев по манере общения, интонациям, даже употребляемым ударениям. Так что он мог поспорить: все три работают где-то здесь, рядом.
Скорее всего, на большом базаре, одном из таких, которые дают рабочие места двум третям жителей любого киевского микрорайона. Тем более спального, той части Оболони, которая прилегает к метро, названному в честь героев Днепра, и плавно перетекает в одну из городских окраин. Девочки наверняка трудились до девяти. Потом еще какое-то время убирали рабочие места, закрывали их. И вот теперь снимали стресс после двенадцати часов неблагодарной, еще и плохо оплачиваемой работы.
Если тот, кого он заждался, появится, а они еще не разойдутся, – придется на ходу придумывать новый план.
До площадки метров тридцать, вряд ли больше.
Не разглядят, но испугаются.
22:37.
Кажется, уже всё, насиделись.
Он
