Здесь ко мне проявят снисходительность, ведь я сеньор. А на дороге, пеший путник с котомкой и посохом, я всего лишь обычный паломник. Мы все наги, когда предстаем перед Господом, каково бы ни было наше положение на земле. Так я и должен поступить.
– Но на кого вы оставите ваши земли, сир? – озабоченно поинтересовался Жоффруа. – Кто будет править вместо вас? Алиенора достигла того возраста, когда можно выходить замуж, и, хотя вы заставили людей принести ей клятву верности, каждый барон ваших владений захочет сделать ее своей женой или выдать за своего сынка. Они уже кружат вокруг нее, как вы, должно быть, заметили. Де Ранкон, например. Он искренне оплакивал свою жену, не стану отрицать, но подозреваю, что до сих пор не женился во второй раз по политическим причинам.
– Я не слепой. – Гильом поморщился от нового приступа боли и налил себе ключевой воды из графина, что стоял рядом. В последнее время он не осмеливался пить вино; желудок принимал только подсушенный хлеб и самую легкую пищу, тогда как раньше герцог отличался завидным аппетитом. – Вот мое завещание. – Он подтолкнул к де Лору листы пергамента. – Я хорошо понимаю, какой опасности подвергаю своих девочек и как легко ситуация может перерасти в войну, и я сделал все, что мог, лишь бы не допустить этого.
Герцог наблюдал за архиепископом, пока тот читал документы, и не удивился, когда брови друга изогнулись.
– Вы доверяете своих дочерей французам, – сказал Жоффруа. – Разве это не опасно в той же мере? Вместо диких псов, шныряющих перед овчарней, вы запускаете внутрь львов?
– Алиенора тоже львица, – ответил Гильом. – У нее в характере принимать вызов. Ее специально этому обучали, и она проявила большие способности, как тебе хорошо известно. – Он взмахнул рукой. – У этого плана есть свои недостатки, но он безопаснее, чем остальные, которые на первый взгляд кажутся многообещающими. У тебя есть связи с французами благодаря церкви, ты наделен мудростью и красноречием. Ты хорошо обучил моих дочек, они доверяют тебе и любят тебя. В случае моей смерти я вверяю их безопасность и благополучие в твои руки. Я знаю, ты сделаешь для них все, что можно.
Под пристальным взглядом Гильома Жоффруа перечитал завещание и нахмурился.
– Лучшего решения не найти. Я долго ломал голову, пока она чуть не треснула. Я вверяю дочерей, а следовательно, и Аквитанию Людовику Французскому, ибо таков мой долг. Если я отдам Алиенору де Ранкону, при всей его знатности, я обрекаю свои владения на кровавую гражданскую войну. Одно дело подчиняться сенешалю, который действует от моего имени, и совсем другое – увидеть его правителем в качестве герцога-консорта Аквитании.
– Вы правы, сир, – согласился Жоффруа.
Гильом скривил рот:
– Есть еще Жоффруа Анжуйский, его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Он бы очень хотел объединить наши с ним дома, обручив своего несовершеннолетнего сына с Алиенорой. Еще в прошлом году он поднимал этот вопрос во время военной кампании в Нормандии, но я осадил его, сказав, что подумаю об этом, когда мальчик подрастет. Если я умру, он, вероятнее всего, попытается воспользоваться
