не спала.
– Имя лорда Мэнфорда не кажется вам знакомым?
– Не просто кажется. Я знаю одних Мэнфордов… Не стала расспрашивать сегодня… Может быть, они состоят в родстве?
– Клянусь, матушка, что всю жизнь буду ненавидеть этого человека!
– Ненависть – нехорошее чувство, милая. Как ни печальна судьба Генри, но это была дуэль…
Виктория вздохнула, не желая спорить, но в душе дала себе слово никогда не прощать убийцу кузена Генри.
Глава 5. Сэр Райли строит серьёзные планы
Сэр Райли сидел в своей библиотеке, откинув голову на высокую спинку стула, вытянув длинные ноги в щегольских домашних туфлях, одетый поверх тонкой сорочки и коротких брюк в шёлковый халат, с пером в руке, сосредоточенно сдвинув свои выразительные чёрные брови, когда к нему вошёл другой молодой человек, чуть ниже ростом, крепкий, слегка полноватый, с энергичным и добродушным выражением лица, густой каштановой шевелюрой и серыми глазами.
Герберту Брэкстону, лорду Уайли единственному было дозволено когда угодно входить в этот дом беспрепятственно, ибо он был лучшим, самым близким другом его хозяина.
– Ты вернулся! Какие новости? – без предисловий начал Герберт.
– Вот, сочиняю письмо…
– Так о чём вы договорились с лордом Уитримером? – лорд Уайли удобно уселся в просторное мягкое кресло напротив своего друга.
– Он объяснил мне всё. Единственное условие, поставленное отцом в завещании: я могу выйти в отставку до достижения тридцати лет, если женюсь. Тогда могу оставить военную службу и вступить в права наследования, освободив от ответственности моего опекуна.
– Твой отец предусмотрительный человек, – рассмеялся Герберт.
– Он хотел, чтобы я был достоин носить его имя и был, по возможности, защищён от многих искушений, какие даёт богатство. Женитьба свяжет меня и очень обяжет, так что тратить состояние мне придётся с оглядкой на супругу. В противном случае, мне придётся нести тяжкое бремя военного ещё почти шесть лет…
– Осталось теперь найти таковую кандидатуру…
– В том-то и дело, Герберт, что формально она найдена, – Райли оторвался от стула, положив перо на стол.
– Когда же? – удивился Герберт. – Когда ты успел?
– Не я. Просто не было случая рассказать… Мне было лет восемь, когда у очень хорошего друга моего отца родилась дочь. И они, по достижении ею двух лет, а мною – десятилетия, порешили связать наши фамилии помолвкой.
– Вот это поворот! – изумился Герберт. – Так значит, ты связан словом!
– Да, но мы давно не общались. Друг отца – один граф, имя скажу позже, вряд ли ты их знаешь, они не появляются в столице, насколько знаю, – скончался двенадцать лет назад, дочери его было тогда, получается, четыре… С тех пор они не давали о себе знать, по крайней мере, отец ничего мне о них никогда
