на каталке по больнице. Жена твоя тут прибегала, передачу принесла, я все в тумбочку положил, ты посмотри там, чтобы ничего не протухло, а то сестры ругаться будут, – мужчина произнес свою речь и, не дожидаясь ответа, вновь погрузился в газету, зашелестел страницами, что-то невнятно забормотал.
Родин приоткрыл дверцу тумбочки. Апельсины, лимоны, бананы. Витамины. Жена любит растительную пищу, вегетарианка проклятая. Алексея передернуло. Он попытался приподняться, но его замутило. Он прилег, закрыл глаза, затем повторил попытку. Во второй раз стало легче. Родин сел на кровати, немного посидел, привыкая, затем встал, проверяя крепость в ногах. Земля оставалась твердой, прочной, надежной. И Алексей улыбнулся. «Как будто заново родился», – подумал он. И Родин медленно пошел по палате. Его звала к себе мелодия, старая, забытая песня далекой юности. «Я бы взял твои ладони…» Можно отдать, не задумываясь, целую жизнь лишь за то, чтобы вновь взять родные ладони в свои руки, поцеловать, вдохнуть милый запах и забыть о том, что на свете существуют кричащие рты, махровые ресницы и пунцовые губы. Семья, карьера, дом – все стало ненужным, отвратительным. Родин остановился. Нет. Нужно все изменить. Весь мир, себя, жизнь. Сегодня же. Сейчас. Сию минуту. Алексей вернулся к кровати, открыл ящик тумбочки, нашел там паспорт, ключи, деньги, какие-то вещи, побросал все в пакет и тихонько вышел из палаты, мужчина с газетой не заметил, как исчез Алексей. Тихо капала вода. Кап-кап-кап. Три капли. Остановка. Еще три капли. Настоящая пытка, из средневековья. Родин набросил куртку и вышел на улицу. Морозно, деревья в снегу, на дороге много машин. Алексей Родин махнул рукой. Послышался металлический скрип, визг, скрежет, из окна такси высунулась веселая физиономия, румяная, жизнерадостная. Родин несказанно обрадовался, будто после долгой разлуки встретился с родным братом.
– Куда надо, шеф? – спросил таксист.
– Куда-нибудь подальше, – откликнулся Родин, устраиваясь поудобнее на заднем сиденье, – куда угодно, на край света, на вокзал.
Через несколько дней жена Алексея Родина обратилась в территориальное отделение милиции с заявлением о таинственном исчезновении мужа. Оперативник изумленно выслушал сбивчивый рассказ расстроенной женщины. Жена Родина поминутно сбивалась на крик, но оперативник опытным жестом останавливал ее, будто выключал звук в радиоприемнике, и Елена испуганно замолкала, пытливо вглядываясь в испитое лицо старого майора.
– Скажите, пожал-ста, гражданочка, – с ехидцей вопрошал майор, – а вы когда-нибудь скандалили с вашим мужем?
– Да вы что, никогда ничего подобного в нашей семье не было! И никакая я вам не гражданочка, – вскрикивала Елена Родина и тут же вжималась в стул.
Майор грозно хмурился, вздыхал, тяжело сопел, что-то черкал, пытаясь переписать начисто чистосердечные показания верной супруги Алексея Родина. У старого служаки было неважно со зрением. И Елена поняла, наконец, что муж пропал безвозвратно. Его больше нет. И уже не будет. А старый майор не найдет мужа. Никогда.
