сперва он жил напротив дома Бьянки, а два года назад его семья переехала ближе к центру. Также можно добавить одну немаловажную деталь – Леон был влюблён в Бьянку, но подруга делала вид, словно не знала об этом, не имея цели смущать добродушного соседа.
– Ты в порядке, Агата? – спросил он серьёзным тоном, аж по конечностям пробежали мурашки.
– Конечно, – какая эта по счету ложь за сегодня?
Леон облизнул нижнюю губу, потёр ребром ладони красный кончик носа и зашагал к супермаркету.
– Врать – плохо, но я тебя прощаю. А насчёт той фотографии… Её разослала Дельфи, – сказал он на прощание, ожидая какого-либо ответа от меня.
Я проговорила несколько раз это имя, впадая в отчаяние и нежеланную панику. Если это реально сделала Дельфи, то, складываем два и два, фотографию она получила от…
– Нет, – сглотнула я, подняв напуганные глаза, – ты ошибаешься.
– Жаль, что это не так. Тебе пора проснуться, Агата. Проснись, не то на месте Бьянки скоро окажешься ты, – кивнул мне черноволосый, потянул на себя стеклянные двери и этим самым поставил точку в нашем разговоре.
Язык прирос к нёбу, голова закружилась, будто карусель. Леон не мог так жестоко бросить правду мне в лицо, однако сделал это. С одной стороны, полежав дома и хорошенько пошевелив мозгами, я бы сама догадалась, тем не менее с другой… мне тяжело признаться.
В третий раз за сегодняшний день я почувствовала, что мне не по себе.
Глава 2
Ночка выдалась бессонной. Последствия – уродливые, хорошо выделяющиеся на фоне моей бледной кожи с веснушками, синяки и туманность рассудка. Не выспавшаяся Агата, говорили мне друзья, это настоящий живой мертвец. И они не лгали.
Несмотря на свою сонливость, оставалась я с утра в тонусе: перекусила подгоревшим хлебом с маслом и запила эту несъедобную бурду колой, которую вчера купил папа. Он, к слову, ещё не проснулся, но я слышала его бурчания в комнате в мою сторону: «Снова складки на брюках, Эгги».
Домашние дела точно не моя стихия. Скупать пластинки на блошином рынке, перечитывать одну и ту же книгу по воскресеньям, играть в дартс – обеими руками «за», но вот глажка, готовка или элементарная уборка – увольте. Другое дело, если бы этим занималась моя мать, тем не менее её в нашем доме нет уже семь лет. Возможно, жестоко выражаться оскорблениями о собственной матери, а именно это я и делаю в последнее время, однако моя мама, Мэй, если кому-нибудь интересно как зовут эту охотницу за богатенькой жизнью, оставила нас с отцом и удрала во Флориду. Признаться честно, помню из детства я мало что и уж точно я не была просвещена в личную жизнь родителей, поскольку постоянно гостила у бабушки с дедушкой на ферме. По рассказу отца, мама всего-навсего устала от ежедневной бытовухи, от банальщины и безработного в то время мужа, поэтому собрала свои пожитки, воспользовалась моим отсутствием и поставила папу перед фактом: «Маркус, я ухожу от тебя». Видимо, я досталась папе бонусом к разбитому сердцу. Забавная история, не находите? Называется «Моя гребаная жизнь».
Итак,
