прохладную стену.
– Вова не переживет скандала, замкнется в себе. С ним такое уже было однажды. Он же любит эту стерву.
Я тихонько проскользнула в комнату. Вдогонку пробрались противные слова. Этот дом так и не стал моим домом. Я лишь пользовалась гостеприимством. Можно было вернуться в свою комнату, можно было разыскать поникшего от несчастий Константина. Уйти в общежитие. Рассказать обо всем Вовке. Обрывки слов мешались перед глазами, они прилипали к лицу и ушам. Если я перескажу услышанный разговор мужу, злые слова прилипнут и к нему. Стукнула дверь. Пришел мой муж.
– Володя, мы переезжаем, – сказала я.
– Куда? – возразил Вовка.
– В мою комнату. Я хочу жить в собственном доме. Хочу быть хозяйкой.
Вовка сразу согласился. Посредством длинных цепочек мы успешно обменяли комнату Вовкиной бабушки и мою – точнее, мамину, и уже через месяц переехали в отдельную квартиру. Не в центре, но и не на окраине. Устроили шумную вечеринку. Новоселье совпало с получением наших дипломов. На вечеринке было не только шумно, но и безумно весело. Несколько друзей из моей группы, столько же из Вовкиной – это были наши общие друзья. У нас образовался свой круг. После консерватории Вовка устроился музыкантом в модный оркестр. Варьете, ресторан, публика, деньги. Мне было все равно, лишь бы мужа все устраивало. А меня отправили по распределению в отдел культуры. Некоторое время я работала помощником режиссера массовых праздников. Позже перешла на должность инструктора районного комитета комсомола. А потом родился сын, родился совершенно неожиданно. Пять месяцев я не знала о том, что беременна, не замечала изменений в организме. А когда почувствовала, немедленно полюбила его. Ребенок родился здоровым, горластым и разумным. Взгляд серых глаз резко отметал любые поползновения на свободу личности. В них прочитывалось глубокое знание жизни, целеустремленность и уверенность в собственных силах. Мы сразу подружились с ним, будто знали друг друга целую вечность. Вовка был счастлив. Он закатил в ресторане бал, оркестр целый вечер играл в пользу новорожденных младенцев всего земного шара, а артистки варьете высоко задирали длинные ноги. Чужая радость переполняла всех посетителей ресторана. Но еще больше она переполняла меня. Радость накрыла меня с головой. Сына назвали Дмитрием. В тот день я была самой счастливой женщиной. Я даже забыла о своем сиротстве, нет, не забыла, я навсегда избавилась от тяжелого чувства. Смутная река памяти унесла мое сиротство, спрятала его в своих пенящихся волнах. В тот день я решила отыскать могилу матери, поклониться ей и на коленях вымолить для себя прощение. Я ничем не обидела маму, но почему-то считала, что в чем-то перед ней виновата. Наверное, вина сидела во мне из-за того, что мама слишком рано умерла. Спустя много лет я поняла, что наши мамы всегда умирают не вовремя.
Жизнь стремительно покатилась дальше, уже без чувства вины, без сожалений. Я всем была довольна – мужем, сыном, домом, достатком. Иногда такое случается с женщинами. Они счастливы,
