И практически в рабочем состоянии! Нужно только вызвать мастера, он и привод починит, и машинку, и будет работать как новая!
Я посмотрела на папу и маму, они переглядывались и пожимали плечами. Я посмотрела на Славика, он лёг, подперев голову рукой, и с невозмутимым любопытством наблюдал за происходящим.
– Это прекрасно, – сказал он, – но, бабушка, зачем нам этот «Зингер»? Гоша шить не умеет. Гоша, ты ведь не умеешь?
Я помотала головой.
– Вот, – торжествующе заявила Дора Моисеевна, – как раз научится! В моё время все девушки шили, без этого замуж не брали! Так, куда же нам её поставить?
И она обвела взглядом комнату.
– Вот сюда! Здесь идеальное место!
И тут впервые подала голос я:
– Дора Моисеевна, но тут же моё пианино стоит!
– Гошенька, не волнуйся, мы его уберём! Юноши, – повернулась она к грузчикам, – вынесите, пожалуйста, эту мебель.
– Постойте, Дора Моисеевна, как это «вынесите»? Это же мой инструмент!
– Гошенька, а я тебе что, ведро принесла? Тоже инструмент, ты только погляди, какая красота! – Дора Моисеевна уставилась на меня, как на неразумного ребёнка. Я глянула на Славика, тот пожал плечами.
– Дора Моисеевна, – начала я звенящим голосом, – не трогайте пианино!
– Юноши, выносите, – отмахнулась она.
– Женщина, – пробасил один из «юношей», – тут вдвоём не справиться, ещё пара человек нужна.
– Славик, вставай, – скомандовала Дора Моисеевна. – Ефим Давыдович, – повернулась она к моему папе, – что вы стоите, как не у себя дома? Помогайте.
– Не трогайте пианино! – крикнула я так, что сама испугалась.
Дора Моисеевна посмотрела на меня пристально, вздёрнув левую бровь и поджав губы.
– Не капризничай, Гоша, что ты как малый ребёнок. Ну зачем тебе пианино?
Я потеряла дар речи.
– Вот видишь, молчишь, сама не знаешь, – тут же подхватила она.
– Дора Моисеевна, мне же заниматься надо!
– Аааа, – разочаровано протянула она. – А я думала, ты умеешь играть. Славочка, ты мне сказал, что она музыкант. Ты соврал своей бабушке, Славочка? Своей родной бабушке? Как же так, Славик, я же тебе попу вытирала!
– Бабушка, – торопливо начал Славик, – ну музыкантам надо играть, репетировать там, форму поддерживать. Типа как футболистам бегать.
– Репетируют те, кто не умеют играть, – отрезала Дора Моисеевна, – и говоря о форме, Гошенька, поверь мне, ты не ту форму поддерживаешь, с таким красивым мужем и из такой семьи.
Я глянула на Славика. Он пожал плечами. И глаза мои то ли из-за пианино, то ли из-за мужа наполнились слезами, жгучими горючими беспомощными слезами.
– Не трогайте меня и моё пианино, Дора Моисеевна! Вы… Вы… Вы знаете, кто вы? Вы не Моисеевна, вы Дора
