Гнилич опасливо огляделся. – У него тута битлы повсюду.
– Не битлы, а жуки.
– Один хрен – слушают.
– Не работают они, – успокоил нервного Шкуру Дурич. – Я сам слышал, как Копыто ругался на это, адназначна.
– Может, он специально?
– Не, не специально. – Булыжник кивнул на Копыто Шибзича, самого верного пса одноглазого Кувалды. – Гляди, как зыркает, звереныш. Адназначна потому, что жуки накрылись.
Уйбуи еще больше понизили голоса и теперь буквально шептали друг другу в уши последние семейные новости. Стоящий в нескольких шагах от шептунов Копыто счел подобное поведение подозрительным, но поскольку, что именно обсуждали Шкура с Булыжником, Шибзич не слышал, ему оставалось лишь скрипеть зубами: вешать только за подозрения королева Всеслава запрещала.
– Ты чо, на прошлом совете не был?
– Не-а.
– А там Горшок выпендрился на хрен. Принес виски, типа щедрый, и к Кувалде подкатывает: мол, хочу тебя, великий фюрер, угостить душевно за все хорошее, что ты, типа, для нас сделал. И стакан наливает.
– А Кувалда?
– А Кувалда в ответ: выпей, говорит, со мной, славный уйбуй. И тоже стакан подставляет. Горшок, дурак, выпил, а Кувалда хитрый, не стал. Ему тогда все говорят: Кувалда, на хрен, это не по-пацански ты делаешь, что не пьешь ваще. А он говорит: чего это я буду пить, когда уйбуй язык высунул и молчит. Мы смотрим, а Горшок уже синий валяется. Такой вот хрен образовался.
Булыжник, который представить себе не мог, как можно отказаться от халявного виски, тяжело вздохнул:
– Умный, мля.
– Как налоговый инспектор, на хрен, – подтвердил Шкура.
– Как же его травануть, если он вперед требует пить?
– Вот и мы головы ломаем.
Избавиться от великого фюрера Красные Шапки мечтали искренне, от всей души, и попытки предпринимали едва ли не каждый месяц. И не потому они желали сковырнуть Кувалду, что одноглазый им не нравился, – все прекрасно понимали, что следующий вожак будет вешать оппонентов с такой же интенсивностью, – просто страсть к междоусобицам навсегда запечатлелась в дикарских генах, и долгое время не меняющийся фюрер насиловал инстинкты верноподданных.
– Ничо, – процедил Булыжник. – Адназначна доберемся.
И резко повернулся к распахнувшейся двери.
– Слава великому фюреру! – рявкнул Копыто. – Сми-и-ирна!
Уйбуи замерли.
– По местам, – буркнул Кувалда, неуверенным шагом приближаясь к креслу. – Сейчас советоваться станем, шантрапа…
– Что-та он бледный, – прошептал Шкура.
– Злой, наверное, – так же тихо отозвался Булыжник. – Вишь, как голову ему разнесло? Все от ума адназначна.
В действительности великий фюрер не любил рисковать, а потому на каждое заседание Совета надевал под бандану металлический колпак. На всякий случай, так сказать. В результате его голова приобретала дополнительный объем, что давало уйбуям повод шептаться о несообразном для Красных Шапок уме одноглазого.
