Здесь и сейчас. Генри Лайон Олди

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Здесь и сейчас - Генри Лайон Олди страница 1

Здесь и сейчас - Генри Лайон Олди Песни Петера Сьлядека

Скачать книгу

ходят…

      Людей лучше рассматривать издали. Например, из окна; еще лучше, если окно расположено на самом верху башни. Это очень увлекательно: люди на расстоянии. Рыцарь не пахнет перегаром и чесноком, принцесса не кажется стервой, беременной от конюха, а первые встречные никак не норовят сунуть кулаком в зубы вместо того, чтобы поделиться вином на привале. Маленькие люди таскают за плечами маленькие истории – лживые, противоречивые и сиюминутные, собранные в кудель пряхи, нить за нитью плетут они гобелен одной, большой и чудесной Истории. Сиди в башне, смотри из окна, любуйся. Жаль, в башне сквозняки, крыша течет, мыши шуршат в углах, а ночью страхи присаживаются на край одинокой постели. Тут уж рыцарев перегар за доблесть сойдет, а стерва-принцесса или какая другая девка из Малых Брубулянцев за счастье сойдет, лишь бы теплая и в веснушках. С утреца добредешь до окошка, глянешь на этих, которые внизу, и аж задохнешься от холодка под ложечкой: ишь, ходят..

      Жизнь лучше рассматривать со стороны. Из горних, значит, высей. Тогда она выглядит законченным и гармоничным артефактом, творением крылатого гения, а не сплошным недоразумением простака. Глядя изнутри, ничего в жизни толком не разглядишь. Суета, томление духа, крошки в мятой простыне; одни камни собирают, другие разбрасывают, третьи этим камнем ближнего искренне любят, по темечку. А главное, замысла глазом не окинуть. Не познать в целостности. Выхватил горбушку? – жуй, давись, на каравай рта не разевай. Не про твою честь караваи пекутся.

      Отчего же не удается, не складывается: дорогу – с высоты, людей – из окна, жизнь – со стороны? Если лучше? чище? прелестнее?! Идешь, пылишь, кашляешь, сам себе удивляешься. Дурацкие мысли в башке катаешь. Стучат мысли, гремят, подпрыгивают тележными колесами на ухабах. Вглядываешься из-под ладони: далеко ли еще? Далеко.

      Ну и славно, что далеко.

      Оно, которое далеко, отсюда лучше смотрится.

      Здесь и сейчас

      «Выбор всегда остается за нами. Всегда – за нами. Мы идем вперед мы торопимся, но хватит ли нам отваги прервать движение, остановиться, превозмогая страх, и повернуться спиной к опасности или счастью, которые всегда впереди, и лицом – к выбору, который всегда, вечно, неумолимо и невидимо остается за нами?!»

Последняя запись в дневнике Бьярна Задумчивого, мага из Хольне.

      У обнаженного меча

      Из всех времен одно —

      Сейчас.

Ниру Бобовай

      – Чем?! – лицо корчмаря налилось краснотой.

      – Песнями, – повторил Петер Сьлядек, дурея от собственной наглости. – Я расплачусь песнями.

      Корчмарь прошелся между столами. Тучный, дородный, он двигался вперевалочку, напоминая груженую фуру на Кичорском шляхе. Ручищи – окорока. Хватит такой по уху…

      – Миска тушеной капусты, – задумчиво протянул Ясь Мисюр, оглядывая свою корчму, словно впервые ее увидел. – Две миски. С верхом. Пять черных колбасок, жареных в меду. Свиная печенка с тмином. Три кружки пива. Красного, чет-нечет…

      – Четыре. Четыре кружки.

      Петер Сьлядек всегда считал себя честным человеком.

      – Ага, четыре. И ночлег. Выходит, чет-нечет – песнями?!

      Сквозь узкие оконца пробивалось утро. Котенок играл на полу с розовыми перьями солнца: охотился, урчал. Потом, разом забыв про игру, взялся умываться, мелькая шершавым языком. Петер позавидовал котенку. Кормят за мурлыканье…

      – Вечером народ соберется, – плохо веря собственным словам, сказал он. – Я петь стану. Мне грошей дадут. Много. Я и расплачусь.

      – Что ж вчера не насобирал?

      – Вчера народу не было.

      – А сегодня будет?

      – Сегодня будет.

      Нестерпимо захотелось встать. Но он понимал: тощий, как жердь, бродяга будет смешон рядом с раздобревшим на ветчине Мисюром. Столб у амбара. Карась рядом с матерым сомищем. Еще решит: сбежать хочу…

      – Если бить надумаешь, – в голосе Петера Сьлядека звучала скучная, привычная обреченность, – значит, бей. Оно полегчает. Только по уху не надо. Мне оглохнуть – хуже смерти. И музыку зря не трогай.

      Он слегка толкнул ногой «музыку» – старую, изношенную лютню, завернутую в пеструю тряпицу – дальше, под стол.

      – Мне твои песни… – буркнул корчмарь. – Мне твои гроши…

      – Суббота нынче. Народ соберется…

      – Мне твои уши…

      У Петера вдруг защемило в брюхе. Вчера был вечер пятницы. И – пустая корчма. Если не считать рубежного охранца, судя по шнурам, сотника, приехавшего из Раховца с дамой. Скорее всего, женой. Им выделили лучшую комнату наверху. Сейчас знатная пара сидела у окна,

Скачать книгу