вошло в отечественную историю как символ верности своему народу и образец воинской чести. Та разогнанная Ельциным «Альфа» так и осталась непобежденной – потому что не позволила политиканам замарать свое знамя.
И Логинов, оставшийся «альфовцем», не собирался пасовать и сейчас. Честь офицера не позволяла ему бросить в беде подчиненного. А если уж Аникеева спасти было нельзя, то Виктор собирался сделать все, чтобы восстановить его доброе имя. О последствиях лично для себя Виктор не задумывался – как не задумывались о последствиях для своей карьеры «альфовцы» в 91-м и 93-м. Они просто поступали по совести… И Виктор сейчас поступал точно так же.
12
– Ну что, пошли? – спросил второй незнакомец.
Первый посмотрел на часы и кивнул:
– Пошли. Эй, Леня, подъем!
Аникеев вполне натурально изобразил пробуждение и даже икнул:
– Пш-шли в-вон! Я спа-ать хочу!
Незнакомцы с улыбкой переглянулись:
– Так мы тебя на кроватку отведем! И будешь баиньки! Вставай!
Видимо, состояние Аникеева не внушало конвоирам никаких опасений, и они быстро сняли скотч.
Это оказалось как нельзя более кстати – руки затекли и не слушались. А так по дороге Аникеев смог незаметно размять их.
Вели его без особых предосторожностей – второй незнакомец просто закинул руку Лени себе на плечо и обхватил туловище. Первый же выбрался из салона и негромко спросил у водителя, как обстановка.
– Никого, – недовольно ответил тот. – Это летом тут рыбаков куча. А когда воду сбрасывают, какой дурак сюда попрется… Хоть шаром покати.
– Всяко бывает, – сказал первый. – Посматривай тут. Мы скоро.
– Ага, – без энтузиазма ответил водитель.
Аникеев из этого разговора уяснил, что водитель останется у микроавтобуса, а раз так, то противников будет только двое. Но оба были на полголовы выше Лени и значительно шире в плечах.
Еще больше Аникееву не понравилось то, что он увидел, когда первый незнакомец выбирался из салона. Штаны у него были с лампасами! Судя по всему, под застегнутой до горла свободной спортивной курткой этот человек прятал милицейскую форму.
Настоящий это мент или «ряженый», раздумывать было некогда, но Аникеев окончательно понял, что впутался он во что-то очень и очень серьезное. А он даже представления не имел, во что…
Микроавтобус стоял в какой-то рощице. Место было гиблое – ни одного огонька в округе.
Вскоре они выбрались из рощи. Глаза Аникеева успели привыкнуть к темноте.
Впереди светлела стена камышей. За ней – шум бурлящей воды.
Не доходя до камышей, они повернули и двинулись к невысокой насыпи. Небо за ней было светлым. Леня сообразил, что это зарево Москвы. Но до города было далеко, километров двадцать-тридцать.
Еще до того, как троица
