style="font-size:15px;"> – Замечательно!
– Ну, пока. Спокойной ночи, Пол.
– Спокойной ночи, Уайкем.
Потом я неохотно позвонил к себе домой, но на автоответчике ничего важного не было. А тут пришел Даусон с заказанным мною ужином: куриный суп, холодная ветчина и банан.
Позднее мы снова обошли дом и встретились с Джоном Гренди – шестидесятилетним вдовцом, – который направлялся в свою комнату. Гренди и Даусон оба заверили меня, что их ничуть не обеспокоит, если я несколько раз обойду дом среди ночи. Я действительно пару раз вставал и спускался вниз, но в доме стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Я беспокойно спал на полотняном белье под шелковым одеялом, в пижаме, предусмотрительно выделенной мне Даусоном, а утром меня пригласили к Ролану де Бреску.
Он сидел один у себя в гостиной, одетый в костюм и белую рубашку с фуляровым галстуком. Черные ботинки начищены до блеска. Седые волосы аккуратно расчесаны. Невзирая на болезнь, невзирая на выходной.
Его инвалидная коляска отличалась высокой спинкой. Я таких никогда не видел и всегда удивлялся почему: очень удобно откинуть голову, когда захочется подремать. В то утро он не спал, но голова его была откинута на спинку коляски.
– Садитесь, пожалуйста, – любезно сказал он и проследил взглядом за тем, как я сажусь на то же место, где сидел накануне, – в темно-красное кожаное кресло. Он выглядел даже более болезненным, чем вчера, если это вообще было возможно. Под глазами набрякли мешки, а длинные руки, неподвижно лежавшие на мягких подлокотниках, казались какими-то прозрачными, словно кости были обтянуты не кожей, а бумагой.
Мне стало почти стыдно за свою силу и здоровье, и я спросил, не нужно ли ему подать что-нибудь.
Он отказался и чуть прищурился. Возможно, это была улыбка: он, видимо, привык к подобной реакции своих посетителей.
– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы пришли нам на помощь, – сказал он. – За то, что вы помогли принцессе Касилии.
В обычных обстоятельствах он никогда не называл ее «моя жена». И я, говоря о ней с ним, тоже всегда называл ее «принцесса Касилия». Его официальная манера речи была на удивление заразительна.
– А кроме того, – продолжал он, едва я успел открыть рот, чтобы сказать «не за что», – за то, что вы дали мне время поразмыслить о том, что делать с Анри Нантерром. – Он облизнул сухие губы кончиком языка, тоже пересохшего. – Я всю ночь не спал… Я не могу рисковать тем, что принцессе Касилии или кому-то из наших близких могут причинить вред. Мне пора взять дело в свои руки. Назначить преемника… У меня нет детей, и вообще де Бреску осталось очень мало. Найти члена семьи, который займет мое место, будет не так-то просто.
Казалось, сама мысль обо всех этих разговорах и решениях утомляла его.
– Мне не хватает Луи, – неожиданно сказал он. – Я не могу работать без него. Мне пора на покой. Я должен был понять… когда умер Луи… что пора.
Он, похоже, говорил не столько со мной, сколько с самим собой, чтобы разобраться в
