и мрачно наблюдал, как Дара всучила второй мешок Весе и повела её к площади.
– Дара, нельзя так, – с укором сказала Веся.
– Что нельзя? С ухажёрами родной сестры заигрывать?
– Так он же тебе не нравится.
– И тебе тоже.
– Но с человеком нужно по-доброму, он нам помог.
Дара хмыкнула, отпустила руку Веси и подняла свой мешок с земли. Она сама не понимала, за что рассердилась на Богдана, но часто вела себя так грубо и чёрство с ним. Хуже всего было, что Богдан всё сносил молча, только в светлых глазах читалась обида. Его смирение ещё больше подстёгивало говорить колкости.
Может, не зря все в округе считали Дару ведьмой? Ведь одно дело кровь, а другое душа. Её душа была тёмная, глубокая, что вода под мельничным колесом. Не зря её любили духи и бесы.
Покупателей на ярмарке осталось немного, всех разогнал полуденный зной. Веся помогла Даре донести мешок в хлебный ряд и отправилась искать иглы и нити для шитья, которые наказала купить Ждана.
Дара выставила перед собой мешки, один развязала, чтобы показать товар. Зазывать покупателей было лень. Солнце палило яростно, даже влажные после купания косы почти высохли.
– Свежий хлеб! – доносилось со всех сторон.
– Рожь! Дешевле не найдёшь! Рожь!
Скоро ярмарка стала Даре не в радость. Было жарко и душно, люди кричали, ругались, спорили, и от их криков разболелась голова. Время от времени Дара тоже пыталась зазывать покупателей, но делала это неохотно и тихо.
В хлебный ряд зашла лоточница с лентами. Она заметила, как Дара вытягивала шею, пытаясь разглядеть её товар, и подошла ближе.
– Шёлк из самой Империи, – похвасталась торговка. – Нигде, кроме Айоса, не делают такой.
В глаза сразу бросилась зелёная лента для волос, и Дара от обиды скривила рот. Товар, привезённый из Империи, стоил в три раза дороже, чем любой другой, но девушка не смогла оторвать глаз от лотка. Протянула руку, погладила шёлк, пропустила между пальцев. Лента бы подошла к её понёве, та была зелёной, как хвойный лес хмурым утром.
– Как тебе подходит, прям к наряду, – заметила торговка.
– Да, красивая. Но, верно, дорогая?
– Так красота для молодой девки дороже.
– Давай я подарю тебе эту ленту, душа моя, – вдруг прошептал мужской голос у самого уха.
Дара обернулась и чуть не отскочила в сторону.
Перед ней стоял высокий юноша. Светлые волосы свисали на лоб, в ухе болталась – вот диво – изумрудная серьга, а красивые, слишком пухлые для мужчины губы изогнулись в улыбке. Он был одет как никто другой на ярмарке: в кожаные сапоги и яркий зелёный плащ. Дара смутилась и едва смогла ответить:
– Не нужно.
– Отчего нет? Мне не жалко для тебя, – его голос был приятный, нежный и шептал по-особому мягко. Никто так не говорил у них в деревне.
– Мне не нужны подарки от незнакомцев, – Дара невольно попятилась. Он стоял слишком близко.
– Так
