экономическая система покушалась на базовые коммунистические мировоззренческие установки и требовалось установление пределов таковых покушений. Исходя из этого, задача в области права в созидательной фазе определялась политической установкой – создать законодательно ограниченные пределы функционирования нэповской экономической системы в форме правовых ограничений и запретов, которые бы не позволяли системе полностью трансформироваться в частнособственническую и тем самым допустить разрушение советской государственно-политической системы. С другой стороны, ограничения и запреты не должны были препятствовать применению экономически эффективных приемов хозяйствования.
Эта задача была не из легких по причине наличия, с одной стороны, множества теоретических и практических проблем синхронизации законодательства с общеполитическими установками, с другой, значительным объемом предстоящей нормотворческой работы. Предстояло отменить или модифицировать огромный массив чрезвычайного законодательства (с 1917 года было издано более 4 тысяч нормативных актов, представлявших собой акты разной юридической силы, помещенные в разных изданиях и труднодоступные для практического использования). Всю эту массу разнородных и противоречивых актов необходимо было систематизировать, ликвидировать пробелы и противоречия, перейти от упрощенной и бессистемной формы источников права (декреты, приказы, постановления), носивших нестабильный характер, бывших относительными, изменяемыми и условными, к новой форме источников права – кодексам, законам, выполняющим систематизирующую функцию регулирования конкретных областей правоотношений.
Субъективный фактор определялся тем, что значительная часть советско-партийной номенклатуры считала, что введение законности равносильно «разоружению революции». Это был прямой результат предшествующей линии на насилие и принуждение как основных методов управления обществом. Долгая война, террор создают не только привычки и качества личности, но и определенные учреждения и институты, от влияния которых избавиться очень сложно. В 1920 году английский философ и общественный деятель Бертран Рассел совершил поездку в Россию, после чего пришел к выводу: «Пороки войны, особенно гражданской, являются несомненными и очень значительными. В ходе чудовищной борьбы наследие цивилизации, по-видимому, должно будет утрачиваться, в то время как ненависть, подозрительность и жестокость станут обычными во взаимоотношениях людей. Опыт власти неизбежно переделывает коммунистическую теорию, и люди, которые контролируют огромный правительственный механизм, едва ли могут иметь то же самое воззрение на жизнь, какое они имели. Если большевики останутся у власти, многое существует не для того, чтобы опасаться, что их коммунизм поблекнет»[7]. К такому же выводу пришел В. И. Вернадский, по мнению которого, гражданская война «…имела огромные
