молчания. – Кукла Барби!
Сталкер распахивает дверцу шкафа и оттуда выходит кукла.
– Это еще что за кикимора? – спрашивает клиентка.
– Кукла Барби, – заявляет Сталкер. – Лучше всякой Чёчилины.
– Боже, что за кукла! Она что – живая?
– Нет, симулякр.
– С ума можно с вами сойти! Что это такое?
– Хочу Барби, – начинает канючить сын, – хочу Барби!
– Сынуленька, зачем тебе Барби? Мы найдем для тебя настоящую девушку.
– Хочу Барби!
– Ну, что с ним поделаешь, ребенок! Третий год в пятом классе сидит. Ладно-ладно, не плачь. Сколько стоит кукла? Покупаю.
– Пять… – начинает хозяйка.
– … надцать тысяч долларов – добавляет Калиостро.
– Да вы што!?
– Ну, десять, – сразу соглашается Калиостро. – Как живая, все-таки.
– Плачу пять наличными.
– Договорились, – соглашается хозяйка.
Как только они выходят, участники начинают подбрасывать доллары. Клиентка заглядывает в комнату, все застывают в смущении.
– А она точно невинная?
– Мадам, – отвечает Мюнхгаузен, – она не только невинная, у нее и причинное место отсутствует.
– А-а… нету? Это даже к лучшему. Бабушка будет довольна. Только, как же он будет лишаться невинности, а?
– Доверьтесь кукле! Что-нибудь придумает, – машет рукой Калиостро. – Баба, она и есть баба, хотя и надувная.
– Все они надувные, – ворчит Пентиум.
– Вы о нас бросьте так говорить, – возмущается клиентка, оборачиваясь у выхода. – Кончился ваш патриархат. Феминизм наступил! О!
– Вот именно! – кривится Пентиум.
В черном зеркале отражается фигура человека в шляпе, надвинутом на лицо. Хоттабыч показывает ему нос, а тот грозит ему кулаком.
– Если кое-кто у нас порою иногда… – напевает хозяйка, проверяя счета.
– Честно жить не хочет, – подхватывают сидящие в комнате чародеи.
– Там клиент, – говорит Алена.
– Нэ там, нэ там, уже здэсь, – заявляет лицо кавказкой национальности с бультерьером на поводке. – Рады-нэ рады, – принимайте!
– Мы клиенту всегда рады, – заявляет хозяйка. – Что вы от нас хотите?
– Хочу питать куклу. Говорят, у вас продаются такие вот куклы, – указывает он на Алену.
– Думаете, она у нас худенькая?
– Да не питать, а питать, понимаете? – он вынимает из кармана сахарные щипчики и начинает обламывать себе палец на протезе левой руки. – Люблю попитать человека.
– Свят, свят, свят! – восклицает хозяйка. – Вы что, с ума сошли? Здесь вам не горы!
– Не нравится, да? Хотите попробовать? На мне попитайте. Не хотите? Смотрите!
Он сжимает палец руки в перчатке, нажимает, но щипчики лопаются.
– Говорят,
