соской с детства считался, – говорит Калиостро. – Мне соску в рот, а я её тьфу и в форточку выплюнул.
– Это что! – говорит Мюнхгаузен. – Я вот в двенадцать…
– Что ты? – перебивает его хозяйка. – Геамант, вот, кто величина!
– Ну и где этот ваш ге-о-мант? Мы зарплату ему начисляем, а он на работу даже носа не кажет.
– Во-первых, ге-о-мант это его профессия, а Ге-а-мантом он велит себя называть, а во-вторых, это вы у меня притворяетесь, что работаете, а сами в бирюльки играете, а он творит! Я у него по телефону советы испрашиваю. Не тебе ли он посоветовал, Сталки, по три страницы читать каждый день Сей Сёнагон для поумнения? Читаешь?
– Да ничего со мной не случается от чтения этого.
– Разумеется! Он тебе велел всю до конца книгу прочесть, а ты сколько прочел? Десять страниц осилил?
– Обижаете: сорок!
– Огромное достижение.
– Вы-то сами прочли?
– Мне не надо, однако, прочла.
– Поумнели?
– А ты не груби! Ишь, распетушились, расхвастались! Сейчас посмотрим, что вы запоете? Это к тебе в первую очередь относится, Мунхи. Алена, вноси!
Красотка вкатывает столик на колесиках, накрытый золотистой бумагой. Хозяйка сдергивает хрустящую бумагу и открывается шоколадная копия Университета на Воробьевых Горах.
– Что это? – спрашивает Калиостро. – День рождения у кого-то сегодня?
– Это точная копия у… – тянет хозяйка, – ни… вер… университета! Вот тугодумы! Понимаешь, Мунхи, куда я клоню?
Мюнхгаузен шарахается назад, прижимается к стене спиной и ползет вверх до потолка.
– Где пять тысяч зеленых? – повышает голос хозяйка. – Вам что – мало двадцати процентов премиальных от прибыли?
– Так от прибыли только, – ноет Мюнхгаузен и сползает вниз.
– Сползай, гад ползучий, сползай, с-час мы из тебя пять кусков вырежем, – угрожающе заявляет Сталкер. – По куску за каждый кусок.
– Не беспокойся, барончик, – потирает руки Калиостро, – мы тебя не больно разрежем – под наркозом или гипнозом.
– Спускайся, – меняет интонацию хозяйка, – никто тебя резать не будет, а деньги придется вернуть.
– Я их истратил.
– Мы не будем допытываться, на что ты истратил, а просто обыщем. Лучше сразу отдай, а то выгоним на улицу…
– Нате! – швыряет деньги Мюнхгаузен.
– Это он специально бросил, – пытается Калиостро задвинуть ногой купюры под диван, – чтобы потом сказать, будто мы, собирая, присвоили себе по паре бумажек.
– Неважно, подберем. Мы не гордые. А теперь можем отпраздновать сегодняшнюю прибыль.
Все набрасываются на торт, отламывают куски и жадно съедают. Под шоколадом обнаруживается бутылка коньяка.
– Это я забираю
