нам выпала честь сидеть за одним столом с человеком, открывшим Край Корабля, – Милфорд чуть заметно поклонился мне. – Мистер Шелдон заявил, что «край» незыблем. Корабль не расширяется и не сжимается. Размеры Корабля – это константа. Не так ли, мистер Шелдон?
…Не искали мы никакой край. Мы даже не предполагали, что он существует. Старик Надсон отправил нас на разведку полезных ископаемых. Это был Сибирийский горизонт – один из самых многообещающих. Мы потеряли много времени и людей, пока прошли насквозь тайгу – дремучий, обжитый механоидами лес, – и оказались у входа в лабиринт тоннелей и малых отсеков. Там мы оставили раненых и обессиленных, а сами двинулись малым отрядом дальше.
Что гнало нас вперед? Почему мы, выполнив задачу, поставленную стариком Надсоном, не вернулись к ближайшему подъемнику? Какой-то безумный, беспочвенный азарт исследователей обуял меня и моих спутников.
В лабиринте на нас напал медведь-шатун. До того, как мы смогли убить взбешенного зверя, он сократил и без того маленький отряд до трех человек. И снова мы не повернули назад.
Мы набрели на древнюю стену, облепленную разнесенной паводками грязью, обжитую мхами и плесенью. Стена была высотой до свода, и она выгибалась, образуя острый угол по отношению к горизонту. Под разноцветными наслоениями и заскорузлой грязью угадывались очертания чего-то титанического, осязаемого.
Мы расчистили часть стены и натолкнулись на плоскость из материала, похожего на стекло. Я смыл со стекла грязь, использовав воду из фляги.
И увидел то, что до сих пор посещает меня в кошмарных сновидениях.
Я увидел черноту, в которой ровно светили похожие на застывшую снежную пыль искорки. Я увидел покрытую причудливым рельефом внешнюю поверхность Корабля, – я сразу понял, что это такое, – она уходила в бесконечность, терялась в абсолютной ночи, которая, оказывается, каждое мгновение окружала наш хрупкий мир.
Мне порой снится, что я вываливаюсь из этого окна. Что я лечу над безжизненной поверхностью Корабля, а ночь, царящая за бортом, выпивает из меня жизнь.
– «Край» Корабля выглядел неподвижным, – сказал я, – и мертвым.
– Наш университет запланировал экспедицию к «краю», – сообщил Арнольд. – Ее участники будут вооружены высокоточными измерительными приборами. Только после тщательных исследований мы сможем делать выводы о незыблемости «края».
– Вот как?.. – приподнял бровь Милфорд. – Наука окажется перед вами в долгу, коллега.
В ту ночь я не мог уснуть. Сказывались перемена места, обильный и жирный ужин, а также моя склонность к бессонницам. Я ворочался с боку на бок, зарывался руками в свежее сено, раскиданное по полу трапезной слугами. Утомленные переходом студенты и ученые мужи храпели на все голоса. А рабочие в окрестных лагерях, как и я, не спали: они били в тамтамы и распевали песни. За кирпичными стенами административного корпуса что-то затевалось.
После полуночи
