с потерей Грома, распекал какого-то солдата за плохо подогнанную упряж. Чем больше Колесов присматривался к нему, тем большим уважением проникался к этому еще молодому и ловкому казаку. Захарьин был знаменит на всю область как лихой наездник, отличный стрелок, а по части смелости, граничащей временами с большим риском, ему, пожалуй, и равных не было. На предыдущей ночевке, когда он предавался горю по случаю потери коня, урядник Храпов рассказал Колесову немного о своем хорунжем и о случае, который произошел с ними года три назад. Были они вчетвером в объезде, когда в тайге услышали далекие выстрелы. Было это летом и из-за обилия листвы звуки были приглушенными, а видимость ограниченной. Стали пробиваться на выстрелы, вскоре тропа нырнула в чащу, где конному не проехать. Оставив одного казака с лошадьми, втроем продолжили путь пешком. Через какое-то время подошли к поляне, на которой сквозь кусты виднелись какие-то мешки. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что везде все тихо, Захарьин, страхуемый остальными вышел на поляну, и обнаружил здесь два трупа. Это были китайцы-собиратели женьшеня. Этот не примечательный ничем корень, но довольно редкий, помогал от многих болезней, а потому ценился очень высоко. Ситуация здесь складывалась, скорее всего в таком порядке: бандиты подстерегли китайцев, подождали, когда те найдут и выроют корень, а затем убили и всю добычу забрали себе. Рядом была небольшая ямка, видимо, оставшаяся от корня, валялись ножи для извлечения женьшеня из земли и пустые холщовые сумки. Обследовав лес вокруг поляны, установили, что бандитов было не менее десяти человек. Захарьин, как старший разъезда, принял решение преследовать убийц.
–Я, признаться, заопасался,– рассказывал Храпов, -ведь их втрое больше, да и в лесу они не дети. Я на своем веку видывал таких не раз, им человека убить, что плюнуть. Ну и сказал Захарьину, что мол, может, и не надо за ними, того, гнаться, значить. Но он на меня с таким презрением взглянул, что я, почитай почти на двадцать годов его старший, чуть от стыда сквозь землю не провалился.
Солнце уже перевалило на вторую половину дня, и расчет свой Захарьин строил на том, что бандиты скоро станут на ночевку. Ведь тоже человеки, и есть, и спать хотят. Следопытом Захарьин был отменным, не зря с молалетства с отцом в тайге промышлял. По едва заметным и только одному ему понятным приметам повел он казаков в преследование. По его прикидкам, двигались они в часе ходьбы от преследуемых. Шли ходко, но осторожно, чтобы какая-нибудь птица не выдала их своим криком. Внимательно осматривали впереди тропу, чтобы избежать возможного заслона. Когда солнце коснулось верхушек деревьев, вышли к спуску в долину, где протекала речка. Любому путнику в самый раз было думать о ночлеге: и время к вечеру, и место подходящее. И поэтому бандиты, убившие китайцев, были где-то здесь, внизу, собирая, скорее всего валежник, готовились к ночлегу. Надо было выждать время, когда стемнеет, и свет костра укажет их точное место. Поэтому рассредоточились и залегли, давая отдых усталым ногам
