должен выглядеть нормальный, здоровый человек. Взвесишься сегодня. Весы есть в тренажерном зале, надеюсь, ты помнишь, где он находится.
– Но… – начала я и осеклась, чувствуя, как в груди начинает пульсировать паника. Егор не имел права лишать меня самого ценного и дорогого… Самого важного! И откуда он узнал, что я хожу в комнату Павла? Вряд ли ему пришло в голову задать подобный вопрос Эмме. Или это очевидно? Куда ж еще мне ходить, если кабинет папы занял Егор. – Пожалуйста, открой комнату Павла. Я обещаю хорошо есть. Честно.
Наверное, в голосе прозвучало слишком много отчаяния, но мне было все равно.
– Нет. Переходим к следующему пункту нашей воспитательной программы. Ты кричишь во сне. Что тебе снится?
Егор замер, и я почувствовала всю тяжесть его взгляда. Невозможно соврать, когда на тебя смотрят так, точно пытаются проткнуть тело особыми рентгеновскими лучами, способными показать даже личные тайны. Но я решила сделать попытку. Наверное, Егор услышал крики сейчас, пока ждал моего пробуждения. А один раз – это не постоянно… Не заходил же он в мою комнату раньше? Ночью.
– Я не кричу, – произнесла я и замотала головой, из последних сил отрицая правду. Нервы сдавали, я вовсе не была готова к такому требовательному натиску и именно в эти минуты по-настоящему начала понимать, что значит быть зависимой от воли другого человека. Если бы я могла, я бы увеличила разделяющее нас расстояние в два, три, четыре раза… В сто пятьдесят раз!
Губы Егора недовольно сжались и чуть скривились. Качнув ногой, сменив позу, он тяжело вздохнул, будто хотел подчеркнуть, что я испытываю его терпение.
– Что тебе снится? – проигнорировав ответ, повторил он.
Врать дальше не имело смысла, но как же тяжело было доверить свои страхи Егору…
Папа, Павел – вот те, к кому бы я пришла в трудную минуту, кого попросила бы о помощи и поддержки. Но их больше нет.
Стараясь не отводить глаз в сторону, я тихо произнесла:
– Как падает самолет.
«Как падает самолет с папой и Павлом».
– Дженни, еще один крик, и я начну спать вместе с тобой. – Егор выдержал паузу, с удовольствием впитал мою растерянность, подался вперед, прищурился и добавил: – Исключительно для того, чтобы старательно и вовремя ловить все падающие самолеты. Вопросы или возражения имеются?
Теперь и не получилось бы отвести взгляд, сердце подпрыгнуло и забилось часто-часто, увеличивая мучительное волнение. Я смотрела на Егора болезненно-неотрывно и торопливо пыталась понять: он привычно зло шутит или говорит серьезно? Наши отношения никогда не были добрыми, в лучшем случае – мы не замечали друг друга. А в худшем…
Моя мама умерла давно, когда я была совсем маленькой, и меня воспитывали дядя и тетя. Наверное, жизнь текла бы так и дальше, но однажды няня написала письмо моему отцу – Андрею Дмитриевичу Уварову, очень хорошему человеку и успешному бизнесмену. Вот так мы и познакомились.
