но вслух
Приказ не дам бить топором Пегаса.
Принять животное как должное и спать.
Во сне марионетки жаждут воли.
Почти что жизнь – есть зло, дерьмо и благодать,
Но вертятся вокруг меня все роли.
А я – субстанция из страхов, вкусов и обид,
Вне социума – невидимка Гриффин.
Я честен как абсурдный человек Сизиф,
Мой щит не вывески высоких истин.
Я бросил всякий щит – открытый всем ветрам,
Стою один, готов пойти по краю,
Лишь бы мечта вела из грязи в вечный храм,
Лишь бы во снах увидел отблеск рая.
Рекурсия
Зовут на сцену.
Где слова?
Я их не знаю!
Что?!
В висках стучит.
О, голова!
Всё кругом и в одно.
Я их забыл?
Нет.
Не читал.
Я как с поличным вор.
Опять зовут.
Мой выход в зал.
Да здравствует позор!
Я на диване сплю – вдруг скрип.
В квартиру входит гость.
Встаю.
Кричу.
Но тонет крик.
Как в горло вбили гвоздь.
Ползёт по телу паралич.
Он сердце сдавит тьмой.
Хлестнёт в глаза незримый бич.
Пронзит смиренья вой.
Один кошмар сменил другой.
Не встал, а ток прошиб.
О слава Богу, я живой!
Как никогда я жив!
Я Скрудж кануна Рождества:
Нет сцены и убийц!
Идите, обниму с утра!
Рассвет и трели птиц…
И ты приходишь, как мечта,
И говоришь: «Люблю».
Нас не погубит суета.
Шторм – ветер кораблю.
Мы в парк, на озеро, в кафе,
Вдоль набережной, в лес.
Твой голос так напоминает мне
О вечности небес…
Будильник чёртов!
Семь утра!
Верните мне мой сон!
Хочу его!
Чтоб навсегда!
Зачем работа?
Стон…
Сдаётся, понял, почему
Зло будет побеждать.
Мы проданы навек во Тьму.
Бог не хотел вставать.
Сбит курс пути души
Сбежать в берлогу,
Быть всем никем,
Идти не в ногу
Тупых систем.
Кому-то вечность,
У прочих – рай.
Ронять беспечно
Счастливый пай.
Пророкам бренным
Узор подач
Тяжёл, как пена,
Игрив, как мяч.
Долой
