относились к первому типу и хотели закормить нас, и не потому, что Люся – начальница их дочери, вовсе нет. Просто они были такими по своей натуре.
– Николай, а почему именно в Морегорске купили дом? Мест других много, ещё более красивых, – поинтересовалась я.
– А потому что Морегорск – моя родина малая, я здесь родился и жил до 12 лет, пока отец в кадетское училище не устроил в Москве. Отец у меня фронтовик, орденоносец был. Герой. Оба родителя здесь похоронены.
Николай как-то сник, командирский голос стал потише. Необъяснимая штука душа… Никто не знает, где находится, но все знают, как болит.
– На похороны отца я успел, лейтенантом был молодым. Хоронил его город с почестями. Умер в Советском Союзе, вот родина и похоронила своего героя должным образом. А маму не смог похоронить, не успел… Надя с маленькой Лидой в Москве были, они приехали. А я в Средней Азии – волнения там, меня начальство не отпустило, да и вылететь никакой возможности не было. Вот такая новая Россия не дала сыну мать проводить. Время было суматошное. Середина 90-х. Выпьем, девочки. Помянем наших родителей, – Николай разлил нам по рюмашкам водки, и мы молча выпили.
– А родительский дом как же? Продали, что ли? – я прекрасно понимала, что веду себя бестактно и слишком любопытна, но ничего не могла с собой поделать – мне очень интересны личные истории каждого человека.
– Дом сестра Колина продала, уже позже, через несколько лет, – ответила Надя вместо мужа. – Она мать дохаживала, и Коля не претендовал на дом. Оставил ей, сестре своей. А когда её дочь с семьёй собралась в Германию эмигрировать, она и продала дом. Коля ругался, кричал, мол, хоть в Зимбабве, но только не в Германию к фашистам. А что Таня, сестра Коли, поделает, если дочка с мужем едет?.. Продала дом и отдала дочке деньги. А сама уехала, когда внук у неё там родился, помочь дочери, да и осталась там.
– Ладно, Коля, – Люся повернулась к мужчине, – им там хорошо, и слава Богу. Сколько народа нашего уехала в Германию. Мир изменился, и немцы изменились. Надо простить им злодеяния их отцов и дедов. Не загоняй себя в рамки условностей, Коля. Жизнь многогранна. Я понимаю, что генетическая память существует и она есть у нас у всех, чьи отцы и деды воевали. Но пойми и ты свою сестру, она поехала к дочери, а та искала лучшей жизни, может, в Германии и нашла.
Люся у нас известный миротворец, она хочет всех примирить, не терпит конфликтных ситуаций, сглаживает все острые углы – настоящий последователь Льва Николаевича Толстого. «Непротивление злу насилием» – это её девиз. Люся умеет слушать человека, а это редкое качество. Я вовсе не такая.
– А почему вам дом родительский не продали? – я обратилась непосредственно к Николаю. – Вы, наверное, хотели его купить?
– Догадлива ты, Эллочка, догадлива. Вот именно, что отцовский дом хотел купить. Он стоит в таком прекрасном месте, на высоком берегу. Выйдешь во двор, глянешь – и море видишь, вокруг себя крутанёшь – а вон они и горы. Красота. Домик старенький был, саманный, но двор огромный,
