люди будут ходить по улице, улыбаясь друг другу.
Шла война, о которой думать страшно, а не то что говорить. Уже много сирот, обездоленных, кто-то стал инвалидом, кто-то стал идиотом. Они стоят друг против друга, каждый уверен в своей правде, но ведь так не бывает, правда всегда только одна.
Что они делают на этой земле? Зачем пришли они, эти серые, дикие волки? Не подчиняющиеся законам стаи, жаждущие крови, боли, страданий. Даже в волчьей стае есть вожак. Это же – полчище демонов неземных, ибо лишь дьявол способен помутить рассудок стольких людей. Они, одурманенные ядом гремучей змеи, сжигали дома, а в них людей. И не видели они вокруг солнца, и глаза их были полны крови, и не хотели они видеть небо, и не слышали они шум моря, их дурманил лишь запах крови. Кровь была везде, кровь была повсюду, она стекала с двенадцатого этажа из груди женщины, успевшей только лишь прикрыть собой своего ребенка.
В перерывах между бойнями это зверье заливало свою утробу шампанским и заедало ляжкой только что убитой коровы.
С другой стороны, каждое утро мы видели солнце, так же как всегда встающее над морем из-за гор, до боли родное и яркое как никогда. Только оно грело и ласкало, так как не было ничего ярче в это время потухшей жизни. Его встречали, как мать, как новый день, и каждый думал: «Мое солнышко, сегодня я, может, вижу тебя в последний раз. Сколько еще дней суждено мне увидеть твой восход – пять, три или этот день последний?»
Их было трое, отдыхавших после первых боев вдали от передовой, трое неженатых мальчишек. Сколько в них было тепла и шуток, сколько радости они приносили! И в то же время они были так просты и наивны, что невольно думаешь, а смогут ли они защитить нас от зверя? Смогут ли остановить его?
Кто-то вспомнил шутки ради предсказания по руке. И передо мной по очереди раскрылись три ладони. Кто бы знал, как мне не хотелось смотреть в них, но они просили, и я сказала каждому что-то теплое.
О Господи, что увидели мои глаза! Прямо на меня колючим взглядом смотрела смерть, я не верила в это, я думала, что ошибаюсь, все выло от боли. Я говорила:
– Будь осторожен.
Тут же вопрос:
– Долго ли буду живым?
На что мне приходилось улыбаться и говорить:
– Да, да, конечно.
Вторая ладонь – тоже смерть, и третья все то же.
С тех пор мое сердце кричит: «О Боже! Мне больно в ладошки смотреть! Не буду». Как больно, когда видишь ты всю безысходность печали, как страшно становится жить за тех, кому жизни не дали! Смотрите в ладошки, люди, мне хочется прокричать: «Смотрите, смотрите, очнитесь, не то вы станете так же, как те, что ревели и выли. Протягивайте чаще ладони друг другу, и все обойдется».
А сейчас на государственном флаге Абхазии открытая ладонь. Этот символ я видела еще во время войны.
Война, холодно, батареи не топят, бомбежка. Однажды вечером на кухне во время войны Альбина увидела вспышки живого огня, они
