1984. Джордж Оруэлл

Уинстон Смит – сотрудник отдела документации министерства Правды Лондона. В его обязанности входит внесение уточнений в документы, которые содержат факты, противоречащие партийной пропаганде. Он, также, как и тысячи других граждан объединенного государства – Океании, находится под постоянным и абсолютным контролем партии. За каждым шагом жителей следит Старший брат. А их мысли контролирует полиция мысли, которая мгновенно раскрывает каждый готовящийся акт предательства. Тайный роман с коллегой по министерству – Джулией, придает жизни Уинстона новый смысл. Не обращая внимания на полицейские вертолеты, которые кружат буквально над головами, молодые люди решают вступить в подпольное Братство. Но Старший брат не терпит даже намеков на инакомыслие. Для таких вольнодумцев придумана комната 101. Роман «1984» – ужасающее видение Джорджем Оруэллом тоталитарного будущего человечества, в котором все будут рабами тиранического режима, продолжает начатую Евгением Замятиным в его антиутопии «Мы», тему абсолютного контроля над людьми тоталитарной партией. Также не пропустите ранее вышедшие аудиокниги Джорджа Оруэлла: «Дорога на Уиган-пирс», «Скотный двор», «1984», «Да здравствует фикус!», «Славно, славно мы резвились», «Фунты лиха в Париже и Лондоне», «Глотнуть воздуха», «Англия и англичане», «Вспоминая Испанскую войну». Исполняет: Сергей Чонишвили © В. Голышев (перевод) ©&℗ ИП Воробьев В.А. ©&℗ ИД СОЮЗ – Уинстон держался к телекрану спиной. Так безопаснее; хотя – он знал это – спина тоже выдает. В километре от его окна громоздилось над чумазым городом белое здание министерства правды – место его службы. Вот он, со смутным отвращением подумал Уинстон, вот он, Лондон, главный город Взлетной полосы I, третьей по населению провинции государства Океания. Он обратился к детству – попытался вспомнить, всегда ли был таким Лондон. Всегда ли тянулись вдаль эти вереницы обветшалых домов XIX века, подпертых бревнами, с залатанными картоном окнами, лоскутными крышами, пьяными стенками палисадников? И эти прогалины от бомбежек, где вилась алебастровая пыль и кипрей карабкался по грудам обломков; и большие пустыри, где бомбы расчистили место для целой грибной семьи убогих дощатых хибарок, похожих на курятники? Но – без толку, вспомнить он не мог; ничего не осталось от детства, кроме отрывочных, ярко освещенных сцен, лишенных фона и чаще всего невразумительных. Всего несколько слов ободрения, вроде тех, которые произносит вождь в громе битвы, – сами по себе пускай невнятные, они вселяют уверенность одним тем, что их произнесли. Потом лицо Старшего Брата потускнело, и выступила четкая крупная надпись – три партийных лозунга: ВОЙНА – ЭТО МИР СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО НЕЗНАНИЕ – СИЛА Но еще несколько мгновений лицо Старшего Брата как бы держалось на экране: так ярок был отпечаток, оставленный им в глазу, что не мог стереться сразу. Маленькая женщина с рыжеватыми волосами навалилась на спинку переднего стула. Всхлипывающим шепотом она произнесла что-то вроде: «Спаситель мой!» – и простерла руки к телекрану. Потом опустила лицо и закрыла ладонями. По-видимому, она молилась. Мыслепреступление не влечет за собой смерть: мыслепреступление ЕСТЬ смерть. Теперь, когда он понял, что он мертвец, важно прожить как можно дольше. Два пальца на правой руке были в чернилах. Вот такая мелочь тебя и выдаст. Какой-нибудь востроносый ретивец в министерстве (скорее, женщина – хотя бы та маленькая, с рыжеватыми волосами, или темноволосая из отдела литературы) задумается, почему это он писал в обеденный перерыв, и почему писал старинной ручкой, и что писал, а потом сообщит куда следует. Он отправился в ванную и тщательно отмыл пальцы зернистым коричневым мылом, которое скребло, как наждак, и отлично годилось для этой цели. Дневник он положил в ящик стола. Прячь не прячь – его все равно найдут; но можно хотя бы проверить, узнали о нем или нет. Волос поперек обреза слишком заметен. Кончиком пальца Уинстон подобрал крупинку белесой пыли и положил на угол переплета: если книгу тронут, крупинка свалится.