момент расширенного воспроизводства индивидуального и общественного бытия. Неадаптивная активность в узком смысле является предметом особого анализа в данной книге и напрямую связана с предлагаемой здесь концепцией активности личности.
Если верно, что неадаптивные проявления человека могут способствовать не только развитию самого индивидуума, но и развитию окружающих его людей, то понятие «неадаптивность» теряет будто бы от века свойственный ему смысл непременно болезненных отклонений от некоей «нормы». Внутри этого понятия происходит дифференциация. Определенная часть явлений неадаптивности действительно может быть связана с различного рода «снижениями» потенциала существования и совершенствования человека, с ограничениями возможностей восходящего движения личности, другая часть, напротив, – с феноменами роста и развития возможностей человека. В этом последнем случае, анализируя проявления неадаптивности, мы говорим о надситуативной активности субъекта. Она образует ядро развивающейся личности. Эта высшая форма активности может быть понята лишь в контексте анализа деятельности – как момент ее собственного движения и развития. Само формирование такого контекста обсуждения проблемы активности – результат длительного становления психологической мысли.
Деятельность и активность
Судьба понятия «активность» в психологии является своеобразным зеркалом ее исторического становления и обособления в качестве самостоятельной науки (Петровский А. В., 1967).
Если бы нам удалось восстановить голоса тех, кто на рубеже XIX–XX вв. отстаивал идеалистические традиции в трактовке активности, – известных в те годы философов: Л. М. Лопатина, С. Л. Франка, Н. О. Лосского и многих других, – то мы столкнулись бы прежде всего с пониманием активности как имманентного свойства духа, открывающегося человеку исключительно в ходе самонаблюдения, или, иначе, «интроспекции» (взгляд изнутри). Здесь замелькали бы такие слова, как «душа», «дух», «Воля», «Я», «спонтанность», «апперцепция» (синтетическая способность сознания) и др. Источник активности, сказали бы эти философы, содержится, точнее, глубоко спрятан, в деятельности «души» и непознаваем ни одним из естественно научных (объективных) методов.
Но тут же мы услышали протестующие голоса представителей эмпирического и естественнонаучного направлений в психологии. «Ваши умозрительные схемы, – сказали бы они, – какими бы логичными или изощренными они ни казались, безжизненны; они далеки от реальных проблем, решаемых людьми; вы извлекаете человека из реальных его связей с миром. Между тем именно в рассмотрении этих связей единственно и можно усмотреть источник возникновения и область обнаружения человеческой активности». И правда, что есть активность человека? Это есть, прежде всего, его отношение к окружающему миру, а оно – тут мы уже вполне отчетливо слышим голос одного из ярких психологов тех лет: А. Ф. Лазурского,
