выглянул за склон оврага. В парке было пусто. Высоченные старые чёрные липы смешивались вверху кронами, делая это место всегда тенистым и прохладным. Потрескавшиеся асфальтовые дорожки были обрамлены стриженым кустарником декоративной бузины. Ещё недавно её круглые белые ягодки сухо хлопали в сжатых детских пальчиках, вызывая глупую радость детворы. Кое-где сохранились лавки с торчащими рядом с ними остатками кронштейнов мусорных урн. Тёплый ветерок иногда неспешно шуршал по асфальту сухой листвой. Тишина и покой. Видимо, все убежали на звуки выстрелов. Я вообще заметил, что заражённых шум привлекает больше всего. Это делало мой «Калашников» оружием «последней надежды» – как одноимённый фол в футболе, когда игрок сознательно нарушает правила, чтобы избежать гола, в надежде, что назначенный пенальти не будет забит. Надо найти что-то тихое и убойное из холодного оружия. Я посмотрел на рацию: заряд таял. Вызвал подполковника; сквозь помехи ничего не смог разобрать – значит, далековато для связи; отключил.
Напротив заводских ворот в глубине парка стоял киоск. Все его стёкла были разбиты, часть товара рассеяна вокруг. В основном – газеты и журналы. Но я знал, что там могут быть и всякие снэки, шоколадные батончики, газировка. Я напряжённо всматривался в зелень, обрамляющую парк, прислушивался, но ничего не заметил. Решившись, присел пониже уровня стриженого кустарника, и неспешно, гусиным шагом, с остановками, стал пробираться к киоску. Добрался без приключений и прошмыгнул внутрь. Внутри воняло кислятиной: содержимое кишечника продавщицы вместе с частью её костей и шикарными белыми волосами устилало весь пол. Я даже удивился своей отстранённости от реальности. Меня это не шокировало, чувствовалось лишь сожаление о том, что придётся испытать некоторый дискомфорт при поисках еды и воды. А вот, кстати, и еда. Под прилавком на полочке стоял начатый блок сникерсов, чуть в стороне – перетянутый полиэтиленом блок баночек «Кока-колы». Всё остальное я даже не впустил в сознание; будь там ещё и слиток золота, я бы его просто не увидел – вот в таком я был состоянии. Взял жменю батончиков, засунул их в карман с клапаном; проткнул пальцем плёнку на шестёрке баночек с газировкой, и выбрался обратно, под прикрытие подстриженной аллеи; затем метрах в пятнадцати нашёл укромное место. Здесь когда-то стояла лавка. Сейчас о ней напоминала вытоптанная земля, замощённая пробками от пива. Устроившись на бордюре, я очень аккуратно вскрыл первую банку и выпил её вприкуску со сникерсом. Чувство голода пропало. Половина второй баночки решила и проблему с жаждой. Остальные банки я рассовал по карманам – но вот незадача, штаны начали сползать. Пришлось почти все трофеи сбросить в этом месте. Жаль, но ничего не поделаешь, подвижность важнее.
Мне оставался последний этап пути. Вдоль бетонного забора я прошёл без проблем, прикрытый и забором, и кустами. Правда, это надёжное место в мирное время использовалось гражданами как общественный туалет – то и дело приходилось перешагивать через «мины». Много здесь было
