скидываем. Сидим дальше болтаем.
Приходит моя девушка. Удивляется: чего это мы тут нагишом сидим.
– Да так, – отвечаем мы, – захотелось и сидим.
– Как-то нехорошо, – говорит она, – вы нагишом сидите, а я тут одетая.
– И правда, как-то нехорошо, – говорим мы. – Давай ты тоже будешь с нами нагишом сидеть.
– А давай! – отвечает она.
Сидим втроём нагишом. Болтаем, чай-кофе пьем. Курим. Прикольно!
Звонок в дверь.
Заходит ещё одна моя подруга, а с ней девушка незнакомая.
Удивляется:
– А чего это вы тут нагишом?
– Да в общем-то так, ничего. Просто захотелось, – отвечаем мы. – Давайте и вы будете нагишом.
– Давайте, – говорят они.
Сидим дальше, совсем прикольно так, просто здорово.
Снова звонок в дверь.
Ещё одна моя старинная подруга. Тоже удивляется.
– Давай, – говорим мы хором, – ты тоже будешь нагишом.
– Не-е-е, – говорит она, – я нагишом не хочу. Давайте, я лучше буду вас фотографировать. Забавно получится.
– А давай, – отвечаем мы.
И действительно, получилось забавно.
И снова звонок в дверь.
– Кто там?
– Соседи!
И тут мы все как застеснялись, как застеснялись! И все быстро оделись.
Про то, что сигареты всегда кончаются
– Что, Сашка, стареем?
– И не говори… Не молодеем точно.
Всё чаще бывают такие разговоры с ровесниками, вот только отличаюсь я от них, почти от всех: там дети мал-мала, там жёны, да уже не первые… А у меня по-прежнему только кот, три сухаря в кармане да пачка сигарет.
Знамёна наши повыцвели. Идеалы? Которые – уже на свалке, другие набрали крепость железобетона и цвет соответствующий.
И все мы – по уголкам своим: вместо ухарства – водка, вместо устремлений – планы, вместо блеска в глазах усталость. И столько всего жито-пережито… Кажется, что всё главное в жизни уже позади. Перебираем воспоминания, как хомяки зерно между щеками, а потом созерцаем мокрую кашицу. Двадцать лет спустя…
А из всего, что пережито, уже мало что сильно цепляет, будто неважное выветривается, ржавеет и отваливается. Учителя опрокинуты, друзья – в делах, женщины любимые – замужем давно…
…
И в те моменты, когда худо совсем, вспоминаю я одну девчонку, с которой и знаком-то был – вечер всего.
Был день рождения в общежитии и компания случайная, и была там эта девчонка: грустная, потерянная. И был я – пришлый варяг, однодневка, не пришей рукав, но вроде всё ещё свой.
Поймал я тогда взгляд её и понял: плохо человеку, очень плохо. «Чем помочь-то?», – спрашивали мои глаза. «Любви хочу, хоть на минуту, хоть на ночь одну», – её отвечали. И встретились мы руками, так слова и не произнеся друг другу.
И выпали мы оба из компании: вроде
