сильно обострено восприятие опасности, куда выше, чем у самого осторожного зверя. Все-таки всю жизнь играет со смертью. Он уже не впервые уходит из-под самого нашего носа.
– Ладно, пойдем, – поднялся Владислав. – Не век же нам здесь куковать!
– А что с рыбкой-то делать? – улыбаясь, спросил Тарантул.
– С рыбой… Эй, дед, подойди сюда, – махнул рукой Владислав. – Дело есть.
Старик живо отложил в сторону удочку и заторопился к Варягу, смешно семеня ногами.
– Чего-то сказать хотел?
– Ты где чалился? – спросил Варяг, когда дед подошел поближе.
Старик широко заулыбался, сверкнув золотой фиксой:
– Бродяга я по жизни. Где только не пришлось! В Казани на «двойке» чалился, в Екатеринбурге был на пересылке, в Инте на зоне чалку надевал, под Воркутой парился…
– А сколько всего отпарился?
– Двадцать шесть годков наберется, – в голосе старика прозвучала скрытая гордость.
– Немало, – уважительно оценил Владислав.
– Повидал, – сдержанно согласился старик, как бы невзначай выставив вперед левую кисть.
Владислав увидел на костяшках пальцев у старикана пять небольших крестиков. Следовательно, за его плечами пять ходок в зону. Боевой старик!
– Рыбу возьми, батя, – протянул законный старику ведро. – Мне она без надобности.
Старик благодарно улыбнулся:
– Спасибо… А как тебя звать-то?
– А тебе-то зачем?
Старик выглядел немного смущенным.
– Да наколку я твою приметил. Похвастаюсь, что с уважаемым человеком на одном бережку рыбу удил.
– Погоняло – Варяг. Слыхал?
Старик недоверчиво посмотрел на законного.
– У меня все три сына через «чалкину деревню» протопали. И каждый о тебе рассказывал. Неужели тот самый?
Владислав улыбнулся:
– Другого Варяга я не знаю. Ну, будь здоров, старина… Да и удочку мою захвати. Она мне тоже теперь ни к чему. А сыновьям от меня привет передавай.
– Передам, – растерянно протянул старик.
Глава 2
СТРЕМНОЕ ДЕЛО
Тяжело грохнув, открылась дверь, и сухощавый человек с тощим сидором в руках уверенно перешагнул порог камеры.
– Приветствую, бродяги, – весело поздоровался он и, смело посмотрев в глубину хаты, задорно поинтересовался: – Кто за смотрящего?
Незнакомец держался свободно и уверенно. Можно было сделать вывод, что в хату забрел не мужичишка от сохи, мечтающий об амнистии, чтобы побыстрее вернуться на родимую завалинку, а человек, большую часть жизни проведший на чалке, для которого кича – родной дом.
Сидельцы невольно заулыбались. От облика прибывшего веяло доброжелательностью и силой одновременно. Порядки знает, а потому учить его не придется. В расспросах такой человек
