перекрестке бесконечности
Случилась я, случился ты!
В самосознанье безупречности
Мы ждём признанья, похвалы.
И в этом смысле мы, как дети, все:
Вселенскую любовь подай!
Не просто так – цветы в карете лет,
Чтоб под дугой звенел хрусталь!
При том не помним: сколько мерзости
Мы за собой в наш мир несём
То ль от бездушия, нетрезвости
Иль деградации времён.
ДЕД НИКИТА
Лес просеял, словно ситом,
Летний солнечный денёк.
Притомился дед Никита,
На сухой присел пенёк.
И по старой по привычке,
Что осталась с грозных лет,
Потянулся за махоркой
В свой потрёпанный кисет.
Быстро сладил самокрутку,
Как в былые времена;
Чиркнул спичкой, ветер дунул,
Дым расправил паруса.
Загляделся дед на парус,
На кисет военных лет,
Вспомнил, как давали жару
Там, на Курской на дуге.
Как под свист и гром снарядов
От засады уходил,
На своей спине солдатской
Командира выносил…
Долго хлюпала в сознанье
Нескончаемая гать…
А очнулся в медсанбате,
Командира стал искать.
Но ответили сурово
Лица раненых бойцов:
«Ты, конечно, сделал много,
Только смерть взяла своё…»
И ответил врач сурово:
«Командир твой отслужил…
Ты, конечно, сделал много,
Но и сам ты чудом жив.
Умирая, ненадолго
Он очнулся, звал тебя…
Сам пойми, ещё тревожить
Нам тебя было нельзя!
А когда уж покидала
Жизнь советского бойца,
Передал кисет на память
От командного лица».
С той поры наш дед Никита
Не разлучен с табаком.
Тот кисет, былые раны
Тридцать лет уже при нём…
Уж давно к закату солнце
Устремило свой ковчег.
Дым развеян, бьется сердце,
Уходил в былое день.
Не заметил дед Никита,
Как пришёл прохлады час,
Как невольно покатилось
Что-то мокрое из глаз…
Встрепенулся дед Никита,
Кузовок с грибами взял,
И, ворча что-то сердито,
Дед в деревню зашагал…
ДЕДОВСКИЙ ПЛЕТЕНЬ
Где тот дедовский плетень,
Где жила наша семья,
Где с зарёй встречали день
От
