ящик, а я займусь маэстро.
Гроб покачнулся, меня куда-то несли. Раздался скрежет камня о камень, видимо отодвигалась плита.
– А он хорош, этот Дуриарти. Раньше мне не встречалось мастеров, столь просто вдыхающих жизнь в своих созданий.
– Лукрецио умеет подбирать людишек.
– Этого у него не отнимешь.
– А что отнимешь? Ничего не позволит.
Мне показалось, что мы уже на свежем воздухе. Ну насколько он может быть свежим в Аквадорате, каналы которой принимают в себя все городские отходы.
Гроб перевернули, отчего я повисла вниз головой, атласная лента больно врезалась в шею.
– Установите ящик на плот неподалеку от мола, – сказал «доктор». – Плот уже сколотили?
– Точно так, хозяин, – прошепелявили в ответ. – После полуночи течение отнесет его аккурат к выходу из лагуны. Все как вы велели.
– Отправляйтесь.
Мой ящик качнулся, его перехватывала больше чем пара рук.
– Желаете, мы по дороге и этот труп притопим?
– Не твоя забота, Упырь.
– Как скажете.
Стук. Покачивания изменили интенсивность. Гроб стоял теперь в плоской гондоле.
Значит, меня оставят у мола, который защищает остров Николло, самый крупный из островов, опоясывающих аквадоратскую лагуну. Что сказал Упырь? После полуночи течение… Значит, еще не полночь, до Николло часа два пути, на одновесельной городской гондоле все два с половиной. Получается, сейчас…
Покачивания опять изменились, ящик переставляли в другое судно. Голосов стало больше. Гребцы! Гребная галера. До полуночи осталось совсем немного. Подруги должны были уже встревожиться. Ох, лучше бы им не направляться на мои поиски.
На море меня всегда клонило в сон, вот и сейчас я, кажется, задремала, потому что отрывистые команды того, кого называли Упырем, прозвучали неожиданно:
– Здесь закрепи, да понадежней.
– А чего там? Покойник? – Вопрошающий смачно сплюнул.
– Дожу Муэрто подарочек. Не замай! Открывать не велено. Меньше знаешь, дольше проживешь. Все, парни, отплываем.
И вскоре вокруг меня царил лишь шелест волн.
Зевать заклеенным ртом оказалось процессом нетривиальным, но я все же зевнула и принялась дергать правой рукой, решив, что, если удастся освободить ее, дальше будет проще. Я вспотела, разозлилась, устала, подремала, стала дергать опять, уже слыша крики наглых аквадоратских чаек. Значит, уже рассветало и течение выносило мой плот к выходу из лагуны, а навстречу мне стремительно двигалась «Бучинторо», церемониальная галера, на которой дож каждый год проводит обряд обручения с морем.
Учениц «Нобиле-колледже-рагацце» на праздники не пускали, дозволялись лишь школьные балы, на которые приглашались родственники воспитанниц, но лет пять или шесть назад папенька отвез меня полюбоваться обрядом. Наша гондола плыла в веренице прочих, а его серенити, его безмятежность Дендуло в рогатом головном уборе стоял на корме золотой
