претензии могут касаться хозяйки поместья, а вовсе не дочери.
– Она и была хозяйкой! Филомена, в колониях нравы менее строги, чем в столице, к тому же синьор Раффаэле – вдовец, поэтому всем заправляла дочурка.
Маура поискала глазами, что еще пожевать, не нашла и приблизилась к питьевому фонтанчику, накрыв его губами.
Мы с Карлой переглянулись. Новая соперница нравилась мне все меньше.
Школьный колокол возвестил окончание паузы.
– Будем наблюдать, – решила синьорина Маламоко.
К полудню раздражение мое достигло точки кипения. Паола Раффаэле щадить соперниц не собиралась. На каждом уроке она нашла повод продемонстрировать свои таланты. Стихосложение? Легкая победа в импровизации. История? Цитирование по памяти древних трактатов. Риторика? И тут Паоле не было равных. Прочие ученицы явно ожидали, когда в схватку вступлю я.
– Мы теряем авторитет, – прошептала Маура за обедом, наблюдая, как Бьянка привечает новенькую, предлагая той кушанья. – Придумай что-нибудь.
– Филомена, остынь, – шептала в другое ухо Карла. – Бить надо наверняка.
Обе они были правы. Послеобеденную сиесту я решила посвятить размышлениям. Думать, лежа в теньке под навесом, укрывшим часть солярия, получалось плохо. Поэтому, пока девушки лениво болтали или дремали, пережидая самое жаркое время, отправилась бродить по школе. Обычай сиесты в Аквадорате соблюдают все.
Меряя шагами пустые коридоры и лестницы, я думала.
Взрослая образованная девушка, которой является синьорина Раффаэле, даст мне сто очков вперед. Что и было всем нынче предъявлено. Оставить все как есть, и будь что будет. Ну что страшного, если Саламандер-Арденте сдвинется с первой на вторую строчку успеваемости? Всего лишь не получу отличительного знака и не мое имя выбьют на мраморной стене почета. Карарский мрамор пока был девственно чист, и быть на нем первой – так сказать, первой из первых – было бы крайне лестно. А еще Эдуардо… Будет ли достойна его вторая?
– Филомена? – прошелестел под сводами голос сестры Аннунциаты.
Обернувшись на звук, я увидела полуоткрытую дверь школьной библиотеки.
– Ты снова презрела отдых?
Войдя в библиотеку, я присела в поклоне:
– Простите, госпожа директриса, нынче не получается себя обуздать.
Монашка сложила сухие ладони поверх листов раскрытой книги.
– На уроке литературы ты показалась мне слишком тихой.
– Внутри меня бушует пламя.
Сестра Аннунциата покачала головой в монашьем клобуке:
– И, кажется, причина пожара мне известна. А тебе, дитя, известно, что гордыня – смертный грех?
Повинно опустив голову, я молчала. Директрису я уважала безмерно, единственную среди учителей. Сестра Аннунциата приходилась дальней родственницей покойному дожу Дендуло, и именно он приставил ее руководить «Нобиле-колледже-рагацце». Сан благородная
