до каждого из присутствующих. Лебедев придвинул к себе пепельницу и настороженно окинул всех взглядом из-под нахмуренных бровей. Долгое время никто не решался нарушить установившуюся в банкетном зале тишину.
– Ну хорошо, – первым взял слово Круглов, прекрасно известный всем в городе яростный противник ментовского беспредела. – Допустим, ты прав, Леонид. Группировка в сто человек, безусловно, имеет гораздо больше шансов на успех, чем группировки по пять-шесть. Но кто будет руководить такой мощной организацией? Кто возьмет на себя ответственность держать в узде всех и каждого?
Кулагин ждал этого вопроса.
– Им может стать любой из нас. Это несложно будет решить при помощи голосования, когда мы все придем к единому решению по поводу коалиции…
Ехидный смешок слева заставил Леонида оборвать заготовленную им речь на полуслове и недовольно повернуть голову. Удивление в полной мере отразилось на его лице. Смешок принадлежал Нестору Шумскому.
– В чем дело, Нес?
– Мне будет позволено высказаться? – Шумский выудил изо рта сигарету с замусоленным фильтром и вяло опустил ее в близлежащее блюдце. – Очень бы хотелось, Леня. Если ты позволишь…
Кулагин нахмурился. Поведение Нестора было в высшей степени странным. Никогда прежде он не разговаривал с друзьями в подобном тоне. Горшаков слегка потянул Кулагина за рукав и качнул головой.
– Конечно, Нес, какой базар? Говори.
– Спасибо. – Шумский поднялся из-за стола. – Я уже слышал идею, которую высказывает Леонид, еще на зоне. И мне сейчас показалось, что, если я буду молчать, мы все потеряем уйму времени понапрасну. Идея объединения – это, честно говоря, дерьмовая идея.
– Что? – Вершинский чуть не поперхнулся табачным дымом. – Ты чего, Нес, белены объелся? Крышняк рвет? Что за гнилой расклад?
– Это не гнилой расклад, Толя, – спокойно возразил соратнику Шумский. – Леонид позволил мне высказаться, и я выскажусь. – Я считаю, что пока каждый сам за себя, мы сохраняем самое главное. Свободу личности…
– Во, бля! – не удержался от восклицания Левинсон.
– Да-да, – продолжил Шумский. – Загнать всех под один хомут – это глупо. Извини, конечно, Леня… Но ты, чувствуется, много думал на эту тему. У меня тоже было время подумать. Такая политика в корне неверна. И, если мы объединимся, легавые тут же и начнут шерстить нас всех под одну гребенку. Зачем нам город? Лично я не гонюсь за обогащением. Я имею в виду баснословное обогащение. И, полагаю, я тут такой не единственный…
Бледность залила лицо Кулагина. Он отлично видел, как после этих слов Шумского несколько человек согласно закивали. Антипов, Круглов, Гаджиенко, Вася Лихой… Никак не меньше десятка. Вершинский негромко выматерился. Лебедев потянулся к пачке за новой сигаретой.
– Как гласит старая, всем известная поговорка: «Жадность фраера сгубила», – Шумский уперся двумя кулаками в стол. – Так вот: отсюда у меня
