Работы о теории. Статьи. С. Н. Зенкин

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Работы о теории. Статьи - С. Н. Зенкин страница 20

Автор:
Серия:
Издательство:
Работы о теории. Статьи - С. Н. Зенкин

Скачать книгу

и делая на его основании выводы о культуре в целом – так Гинзбург на примере мельника Меноккио делает выводы об общих процессах взаимодействия в Италии XVI века «культуры господствующей и культуры угнетенных», большинство проявлений которого остались не документированными в исторических источниках; но этот частный участок не обладает никакими имманентными преимуществами, и в принципе любой другой материал мог бы осветить культуру прошлого так же выразительно, лишь бы о нем нашлось достаточно сведений. Иными словами, микроистория при выборе предмета описания успешно осуществляет то, к чему упорно, но, в общем, безнадежно стремится филология, – деидеологизацию, отделение описания от оценки, отказ от предвзято-канонической «истории шедевров»[72].

      И все же, несмотря на очевидную конвергенцию по материалу и методу, микроистория и филология существенно различаются; между «историей» и «литературой» сохраняется четкая граница.

      Карло Гинзбург в своей статье «Приметы» признает «нетипичный» статус филологии по сравнению с историей. Обе науки имеют дело с познанием единичного (событий, текстов), что заставляет их прибегать к методам «уликового», предположительного знания. Работу историка Гинзбург соотносит с работой врача-диагноста:

      При всем том, что историк не может не ссылаться, эксплицитно или имплицитно, на ряды сопоставимых явлений, его познавательная стратегия, равно как и его коды выражения, остается внутренне индивидуализирующей (даже если в роли индивидуума будет выступать социальная группа или целый социум). В этом смысле историка можно сравнить с медиком, который обращается к нозографическим таблицам, чтобы проанализировать специфическое заболевание отдельного пациента. И точно так же, как медицинское знание, историческое познание является косвенным, уликовым, конъектурным[73].

      Что же касается филологии, то, хотя она тоже находится «в области уликовых дисциплин»[74], ее предмет имеет более абстрактную природу, чем медицинский или исторический казус или даже произведение искусства вроде картины или статуи. Текст, особенно текст печатный, представляет собой нематериальную сущность, которая «ни в коей мере не отождествляется со своей опорой»[75]; в терминах Нельсона Гудмена, он аллографичен[76], в отличие от автографических объектов изобразительного искусства, привязанных к своему материальному носителю. Эта изначальная абстрактность объекта, продолжает Гинзбург, позволила филологии, «в значительной степени сохраняя дивинационный характер», обнаружить в себе «способность к развитию в направлении строгой научности»[77].

      Можно предположить, что именно аллографичность предмета филологии (как и, например, музыковедения) делает для этой науки неактуальной проблему «варьирования масштаба», поставленную микроисторией. В филологии ХХ века, богатой новыми направлениями

Скачать книгу


<p>72</p>

Этот имманентный недостаток филологии – склонность к идеологической предвзятости, вытекающий из принципа работы с каноном, – любопытным образом не учитывается в том пассаже статьи Гинзбурга «Приметы», где автор, напротив, признает за филологией (критикой текстов) более объективный научный статус, чем за историей, неспособной отвлечься от работы с «уликами» (см. ниже).

<p>73</p>

Карло Гинзбург, Мифы – эмблемы – приметы, М., Новое издательство, 2004, с. 202–203. Перевод С.Л. Козлова.

<p>74</p>

Там же, с. 203.

<p>75</p>

Там же.

<p>76</p>

См.: Nelson Goodman, Languages of Art, Indianapolis – New York, Bobbs-Merril, 1968.

<p>77</p>

Карло Гинзбург, Мифы – эмблемы – приметы, с. 204.