усилия. Разве я могу отказать в этом другим?»
Мысль была простая. И правильная.
Марк Бро пожал большую руку Гамаша: «Договорились, Арман».
«Договорились, Марк. И если что-нибудь случится с тобой, то дело не останется нераскрытым».
Это было сказано с чудесной простотой, и Бро удивился глубине смысла этих простых слов.
И вот уже несколько лет они встречались во второй день Рождества на парковке перед управлением Квебекской полиции и обменивались коробками. А потом Арман и Рейн-Мари открывали коробки и искали в них убийц.
– Вот что странно. – Рейн-Мари опустила папку и поймала взгляд мужа, который смотрел на нее. Она улыбнулась. – Этому делу всего несколько дней. Непонятно, почему оно попало в коробку.
– Рождественская суета. Кто-то, вероятно, ошибся. Дай-ка мне его – положу в исходящие.
Он протянул руку, но она уже опустила глаза и продолжила чтение. Через секунду он опустил руку.
– Извини, Арман. Просто я знала эту женщину.
– Не может быть. – Гамаш положил свою папку и подошел к Рейн-Мари. – Откуда? Что это за дело?
– Нет, она никакая не знакомая. Ты, вероятно, тоже знал ее. Бродяжка, что вечно болталась у автобусной остановки в Берри. Ну, ты знаешь, такая всепогодная, вся замотанная в несколько слоев лохмотьев. Она там сколько лет провела.
Гамаш кивнул:
– И все же пока это не может считаться нераскрытым делом. Ты говоришь, ее всего пару дней как убили?
– Двадцать второго. И вот что странно: она была не на остановке в Берри. Она была на Де-ла-Монтань, у «Ожильви». А это в десяти – пятнадцати кварталах от ее обычного места.
Гамаш вернулся на свое место и сел в ожидании, глядя, как читает Рейн-Мари. Несколько седых прядок выбились из прически. Ей было немного за пятьдесят, и она стала еще привлекательнее, чем когда они поженились. Косметикой она почти не пользовалась – ее устраивало лицо, подаренное ей природой.
Гамаш мог весь день просидеть, наблюдая за ней. Он иногда заезжал за ней на работу – в Национальную библиотеку, специально приезжал пораньше, чтобы видеть, как она работает с историческими документами, делает выписки, сидит с серьезными глазами, наклонив голову.
Потом она поднимала взгляд, замечала его, и ее лицо озарялось улыбкой.
– Ее нашли задушенной. – Рейн-Мари опустила папку. – Тут сказано, что ее звали Эль. Фамилии нет. Невероятно. Это оскорбительно. Не смогли узнать ее имя, а потому назвали просто – Она[38].
– Узнать имя бывает нелегко, – сказал Гамаш.
– Поэтому, наверно, детсадовцев и не берут в детективы.
Он не мог не рассмеяться, услышав это.
– Да они даже и не попытались, Арман. Ты посмотри. – Рейн-Мари показала ему папку. – Тут и материалов-то никаких нет. Она была для них бродягой.
– Хочешь, чтобы я попробовал?
По-французски «она» – elle.
