и не приходил. И вообще, местный сантехник дядя Коля уже две недели находится в запое, с момента, как начал отмечать великий праздник Единения России.
– С перепою, поди, ему и померещилось, – посмеиваясь, сказал сосед.
Кухлинского, однако, не слишком удовлетворило подобное объяснение, и он не поленился пройтись по всем соседям до первого этажа. Все лишь пожимали плечами, шли в ванную и убеждались, что никаких причин для беспокойства нет. В конце концов, он решил, что это чья-то дурацкая шутка, и отправился обратно в спортклуб, с досадой отметив, что потерял больше получаса. Уже должны были собираться ребята на тренировку, к тому же его дожидался мужчина из Орехова, о котором он во всей этой суете успел подзабыть.
Спустившись вниз, Кухлинский обнаружил, что в подвале не горит свет. Чертыхнувшись, он зажег спичку. На ступенях виднелись какие-то темные капли. Пройдя внутрь, он увидел, что неожиданного визитера нет. Решив, что тому просто надоело ждать и он ушел, Кухлинский полез к электрощитку, чтобы проверить причину отсутствия света.
Ощупью он стал пробираться к нему, как вдруг споткнулся обо что-то на полу и едва не упал. Рука, на которую он инстинктивно оперся, вмялась во что-то мягкое и липкое. Медленно подняв ее, Кухлинский чиркнул другой спичкой и увидел, как по его пальцам стекает кровь.
Моментально вскочив на ноги, он осветил пространство на полу. Там лежал мужчина. Приблизив пламя спички, тренер убедился, что это тот самый человек, который назвался Вячеславом. Только сейчас на нем не было ни полупальто, ни ботинок. Мужчина лежал в одной рубашке и брюках, на спине, а из раны на голове вытекала кровь…
Кухлинский почувствовал, как гулко застучало у него сердце. В пугающей темной тишине это был единственный звук, и раздавался он зловеще. Потеряв ощущение времени, он не мог даже примерно сказать, сколько так простоял в оцепенении. Из этого состояния его вывели послышавшиеся сверху голоса – кто-то негромко переговаривался между собой.
Юрий Петрович разогнулся, и тотчас его ослепил луч фонарика, направленный прямо в лицо.
– О, Юрий Петрович! А что света-то нет? – услышал он голос Паши Якушева, одного из своих воспитанников.
– Хорошо, у нас фонарик с собой, – вслед за ним сказал Миша Сытин, и по лестнице зазвучали шаги обоих мальчишек.
Кухлинский стоял возле окровавленного трупа и думал, что все это какая-то ужасающая нелепость. Те минуты, в течение которых он отсутствовал в подвале, полностью перевернули его жизнь. Еще сорок минут назад все было хорошо и спокойно, а теперь словно вдребезги раскололась картина его небольшого, но стабильного мира.
Ребята подошли к тренеру. Они еще не знали, не видели, что случилось, и продолжали о чем-то галдеть на ходу.
– Юрий Петрович! – немного удивленный поведением тренера, который стоял как вкопанный, окликнул Павел. – Вы чего?
Кухлинский не двигался. Он не мог даже разлепить губы, чтобы что-то сказать, и просто молча ждал развязки.
Якушев опустил фонарик вниз, и свет его упал на мертвое тело
