Троцкого и Зиновьева. Члены Политбюро вели себя достаточно независимо, образуя разнообразные и неожиданные с точки зрения последующих событий тактические коалиции. Например, Орджоникидзе, Ворошилов, Рыков, Рудзутак[244] критиковали политику, проводимую в Китае (Ворошилов «доходит до огульного охаиванья «вашего руководства за последние 2 года»», – жаловался Молотов в письме Сталину 4 июля 1927 г.). В то же время Молотов и Бухарин, поддерживаемые Сталиным, защищали правильность проводимого курса[245]. Поровну разделились мнения о судьбе Троцкого и Зиновьева. Калинин[246], Рыков, Орджоникидзе и Ворошилов считали, что их исключение из ЦК нужно отложить до съезда партии в конце 1927 г. Сталин в телеграммах с юга безуспешно протестовал. Только после требования Сталина учесть его голос заочно и перехода Калинина в число сторонников немедленного исключения, 20 июня 1927 г. Политбюро решило ускорить исключение Троцкого и Зиновьева из ЦК[247]. Однако выполнение этого решения было проведено с большой задержкой. Лидеров оппозиции исключили не на ближайшем пленуме ЦК в конце июля – августе, а только в октябре 1927 г. Под впечатлением от столкновений в Политбюро Молотов 4 июля 1927 г. направил Сталину тревожное письмо:
Самое неприятное – внутреннее положение в «7-ке»[248]. По вопросам об оппозиции, о Китае, об А.Р.К. (Англо-российский комитет профсоюзов. – О. Х.) уже наметились б [олее] или м [енее] отчетливые деления, причем решения то и дело принимаются с перевесом 1-го голоса […] Я все больше думаю о том, не придется ли тебе приехать в М [оскву] раньше срока. Как это ни нежелательно из-за интересов лечения, но суди сам, какое положение […] Симптомы плохие, устойчивость очень ненадежная. Ни с кем об этом не говорил, но положение считаю неважным[249].
Насколько обоснованными были эти тревожные сигналы Молотова? Судя по переписке, Сталин отнесся к ним совершенно спокойно: «Меня не пугает положение в группе. Почему – объясню по приезде»[250]. У Сталина были все основания для подобного оптимизма. Столкновения в Политбюро имели характер обычных деловых споров и всерьез не угрожали никому из большевистских олигархов, включая Сталина. В коллективном руководстве сложился устойчивый баланс сил. Описанные Молотовым летние разногласия доказывали отсутствие противоборствующих групп, каждая из которых стремилась бы одержать верх над соперником. Показательно, что шедший за Сталиным Молотов выступал совместно с Бухариным. Близкий Бухарину Рыков выступал вместе с давним сталинским приятелем Ворошиловым. Не примыкавший ни к кому Калинин менял позиции. Такого рода споры и блокировки были обычными и полезными процедурами деятельности олигархического Политбюро. Будущее коллективного руководства зависело от того, насколько все большевистские лидеры были готовы следовать правилам олигархии. Сталин являлся наиболее слабым звеном в этой системе.
Устранение
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 767. Л. 35–39, 45–48, 56–60.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 767. Л. 35–39, 45–48; Д. 71. Л. 11, 13–14.
Молотов называл Политбюро «семеркой», поскольку в голосовании принимали участие не только члены Политбюро, но и председатель контрольной комиссии партии Орджоникидзе. Орджоникидзе по должности не имел права входить в Политбюро.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 767. Л. 56–60.
