она лучше Эймона ездит.
– Это верно, ведь конь – ее талисман, но сейчас-то – видишь? – она прямо засыпает в седле.
Дорога повернула; копыта пони позвякивали на мерзлой земле, он еще ускорил бег при виде своего сарая возле хижины.
– Эймон, займись Аластаром, он сегодня заслужил лишнюю миску зерна. Сам-то наелся? – добавила она, когда малыш заворчал.
Мальчик широко улыбнулся. Красивый ребенок. Как летнее утро. И вместо того чтобы проворным зайчиком соскочить с коня, протянул маме руки.
Ласковый малыш, только дай пообниматься, подумала Сорка, легко сняла сына с седла и поставила на ножки.
Брэнног не нужно было напоминать об обязанностях. Девочка управлялась с хозяйством едва ли не наравне с матерью. Сорка взяла на руки Тейган и, ласково приговаривая, понесла в дом.
– Пора спать, моя хорошая.
– А я – пони, я весь день скачу.
– Конечно, причем самая красивая из всех пони. И самая быстроногая!
За долгие часы их отсутствия огонь в очаге превратился в угли и сейчас едва согревал жилище. Пронося малышку к ее кроватке, Сорка протянула одну руку к очагу. Пламя немедленно вспыхнуло с новой силой.
Она уложила и укутала Тейган, пригладила ей волосенки – цвета солнца, как у отца, – и дождалась, пока темные и глубоко посаженные, как у мамы, глазки не закроются.
– Пусть тебе снятся только сладкие сны, – прошептала она и коснулась рукой амулета над кроваткой. – Спи спокойно до самого утра. И пусть все, что ты есть и чем ты наделена, сбережет тебя в ночной тьме до самого рассвета.
Она поцеловала мягкую детскую шейку и выпрямилась, поморщившись от тянущей боли в животе. Эта боль приходила и уходила, но зимой ей становилось хуже. Надо последовать дочкиному совету и принять зелье.
– Бригид, сегодня твой день. Помоги мне поправиться! У меня трое детей, и я им нужна. Не могу бросить их одних.
Она оставила уснувшую Тейган и пошла помочь старшим детям по хозяйству.
Когда на землю опустилась ночь – слишком стремительно и рано, – она заперла входную дверь и отправилась укладывать Эймона.
– Я совсем не устал, ни капельки! – заявил мальчик, с трудом открывая глаза.
– Ну, это я вижу. Вижу, что ты бодр и весел. Будешь сегодня летать, сынок?
– Ага, буду! Высоко-высоко! А ты меня завтра еще научишь? И можно я утром пойду гулять с Ройбирдом?
– И научу. И погулять можно. Что до сокола, ты же знаешь: он твой, ты его видишь, понимаешь, чувствуешь. А сейчас отдыхай. – Она взъерошила ему темно-каштановые волосы и поцеловала в закрытые глазки – синие и озорные, как у отца.
Спустившись с чердака, она застала Брэнног уже сидящей у очага со своей собакой.
«Светится здоровьем и силой, хвала богине, – подумала Сорка. – Хотя этого пока не осознает и не умеет этим распорядиться. Даст бог, еще будет время».
– Я заварила чай, – доложила Брэнног. – В точности, как ты учила. Думаю, после него тебе станет лучше.
– Теперь ты меня лечишь, дочка? – Сорка
