фотографии. Он не выдает мои работы за свои, если вас это интересует. Он делает свои собственные снимки на основе моих замыслов! В прошлом месяце, – принялась повествовать Ардочка, подсушивая пальцем разукрашенный нос, – Кошеваров на выставке в Доме художника вывесил серию под названием «Фарфоровые чувства». Это ряд сценок, где влюбленные ссорятся или расходятся. Так вот, это была моя серия! Называлась она «Стеклянная любовь». Да что там называлась! Называется! И таких примеров – десятки. Он наглый вор!
– Вы совершенно уверены?
– Но ведь Дымов добыл доказательства! – напомнила Ардочка. – На этом диске – мои снимки, которые он выудил из компьютера Кошеварова! Кошеваров наверняка обдумывает, как лучше их использовать. Это моя последняя идея – «Мокрая серия». Не успеете и глазом моргнуть, как эта сколопендра выставит собственные снимки, объединив их под названием «Дождливая серия», или «Моросящая серия», или еще что-нибудь в том же духе!
– Но ведь Дымов добыл доказательства, которые для милиции не могут являться уликами, – задумчиво сказала Софья.
– Я знаю! – обреченно махнула рукой Ардочка. – Я просто хотела убедиться. Да, кстати, возьмите деньги за выполненную работу.
Она полезла в стол и, выдернув из набитого ящика конверт, сунула его в руки Софье. Та сдержанно поблагодарила и направилась к выходу. После того как дверь за ней захлопнулась, в студии немедленно раздался звук удара о стену и перезвон падающих осколков. Судя по всему, Ардочка выпустила пар, разбив что-то внушительное.
Софья постеснялась пересчитывать деньги из конверта и тут же решила, что их стоит спрятать не где-нибудь, а в офисе у Дымова. В конце концов, это его деньги. Она будет чувствовать себя отвратительно, если хоть на время утащит их к себе домой.
Забежав на службу, Софья развила бурную деятельность. Отправила курьера Веню Акулова со срочным пакетом на другой конец города, после чего позвонила на Колобовский пищевой комбинат вице-президенту, который курировал вопросы маркетинга и рекламы. Звали его Олегом Кутайкиным. Это был манерный тип со смазливой физиономией и вечно блуждающими вокруг тела руками. Он был по маковку налит осознанием собственной неотразимости. Сегодня Кутайкину вздумалось с места в карьер критиковать результаты деятельности Васи Капитанова.
– Мой босс сказал, что представлял себе все это по-другому, – прогундосил он, изображая французский прононс, что наводило на мысль о воспаленных аденоидах. – Пусть лучше ваш креативный директор придумает что-нибудь с рифмами. Легкие стихи. Можно с юмором.
«А сразу сказать об этом было нельзя?» – рассвирепела Софья, но вслух согласилась:
– Хорошо, будем работать.
При этом она краем глаза смотрела в окно на подъезд здания напротив. Именно там, по ее расчетам, находилась опустевшая контора Дымова. Положив трубку, она открыла дверь и звонко крикнула:
– Вася! Капитанов! Иди сюда!
