дело.
– Надо признаться, я его не очень хорошо понимаю, – возразил я.
– Очевидно, какие-то два человека, может быть, и больше, но минимум два, во что бы то ни стало хотят застать дома Блессингтона. Я уверен, что этот молодой человек, пользуясь тем, что доктор занят с его товарищем, проникал в комнату Блессингтона.
– А каталептический припадок?
– Простое притворство, Ватсон; мне только не хотелось говорить это нашему специалисту. Притвориться каталептиком очень легко; я сам неоднократно проделывал подобные штуки.
– Ну, а потом?
– Благодаря счастливой случайности Блессингтона оба раза не было дома. Для своего же визита они очень предусмотрительно выбрали такой час дня, когда в приемной доктора наверняка не могло быть других пациентов. Хотя все-таки они плохо знакомы с обычным распорядком дня хозяев, потому что в противном случае не приходили бы в то время, когда Блессингтон совершает свою прогулку. Если бы они приходили с целью грабежа, то такое стечение обстоятельств было бы им на руку. По глазам Блессингтона я прочитал, что он ужасно боится кого-то; да и невозможно, чтобы у человека было два таких мстительных врага без того, чтобы он не знал, кто они такие. Я твердо убежден, что он отлично знает этих людей, только почему-то скрывает это. Впрочем, я надеюсь, что завтра он будет более откровенен со мной.
– Ну, это еще неизвестно. Нельзя ли предположить, что вся эта история с русским каталептиком и его сыном – плод буйной фантазии доктора Тревельяна, которому почему-то понадобилось самому проникнуть в комнату Блессингтона?
Холмс ехидно улыбнулся.
– Знаете что, мой друг, – сказал он, – я сам сначала думал то же самое, но теперь совершенно перестал сомневаться в правдивости рассказа доктора. Я нисколько не сомневаюсь, что в комнате был именно этот молодой человек, потому что следы от его ног видны не только в комнате, но и на лестнице. Кроме того, следы эти оставлены ногой, обутой в ботинок с квадратным носком, который по крайней мере на один дюйм длиннее докторской ступни. Пока мы можем спать спокойно и не ломать понапрасну голову, потому что я буду не я, если завтра утром мы не будем иметь известий с Брук-стрит.
Предсказание Шерлока Холмса сбылось, хотя и при очень драматических обстоятельствах.
На следующее утро, в половине восьмого, он стоял в халате около моей кровати и будил меня следующими словами:
– Ну, Ватсон, вставайте! Надо ехать; за нами прислали карету.
– Что случилось? – спросил я.
– Зовут на Брук-стрит.
– А что, свежие новости?
– Трагические, но очень интересные, – ответил он, поднимая шторы. – Вот прочтите записку: «Ради бога, приезжайте скорее. П. Т.» Должно быть, там случилось что-нибудь серьезное, если наш приятель доктор пишет карандашом на листке из записной книжки. Вставайте скорее, надо ехать.
Через четверть часа мы уже входили в дом доктора. Он сам выбежал к нам навстречу с искаженным от испуга лицом.
– Ах,
