кого там только не встретишь! Мы, молодежь, совсем не увлекались политикой, и подагра нас не беспокоила. Мы улыбались жизни, и она улыбалась нам.
Пока мы так беспечно проводили время, не загадывая вперед, моя сестра повстречалась с сыном какого-то важного чиновника с Запада и через год вышла за него замуж. Младший брат, который всегда интересовался разными травами и корнями, познакомился с главным врачом одного из британских легионов и тоже решил стать военным врачом. Не думаю, что это подходящая профессия для человека из хорошего рода, но у брата своя голова на плечах. Он уехал в Рим изучать медицину, и теперь он сам главный врач Египетского легиона – они сейчас, кажется, в Антиное; впрочем, я давно не получал от него известий.
На моего старшего брата сильное влияние оказало знакомство с греческой философией. Он заявил отцу, что намерен вернуться в наше имение, чтобы заниматься там земледелием и размышлениями. Понимаешь, – подмигнул Парнезий, – у его философии были красивые длинные волосы.
– А я думала, что философы лысые, – удивилась Уна.
– Не все. Это была очень симпатичная философия. По правде говоря, меня вполне устраивало решение брата, потому что мне-то самому хотелось вступить в армию, но я боялся, что некому будет управляться с хозяйством дома.
Он слегка постучал по своему щиту, с которым управлялся на диво легко и небрежно.
– Когда мы все вместе вернулись домой, Аглая первая поняла, что случилось с ее питомцами. Помню ее у порога с факелом над головой в ту минуту, когда мы только подъехали к Клаузентуму по лесной дороге. «Ого! – вскричала она. – Вы уезжали детьми, а вернулись взрослыми – настоящие мужчины и юная прекрасная дама». – Она поцеловала маму, и мама заплакала. Так наша поездка на воды решила судьбу каждого из нас.
Он встрепенулся и прислушался, опираясь на кромку копья.
– Это, наверное, Дан – мой брат, – сказала Уна.
– Так! И Фавн вместе с ним, – добавил Парнезий.
Тотчас зашуршали кусты, и из рощи появились Дан и Пак.
– Мы задержались, ибо красоты твоего родного языка, о Парнезий, захватили в плен этого юного джентльмена, – воскликнул Пак.
Парнезий ничего не понял, и Уне пришлось объяснить:
– Дан ляпнул, что будущее время от «доминус» – «доминусы». Миссис Блейк сказала: «Неправильно, подумай еще», а Дан сказал: «Тогда, может быть, «бум-бум»?» Ну, и его заставили два раза переписывать все задание – за нахальство.
Дан забрался на вершину Волатерр. Он весь раскраснелся и тяжело дышал.
– Я бежал почти всю дорогу, пока не встретил Пака. Здравствуйте, как поживаете, сэр?
– Хорошо поживаю, – отвечал Парнезий. – Вот, хотел согнуть этот лук Одиссея, но не тут-то было… – И он показал свой ушибленный палец.
– Вы, должно быть, отпустили резинку слишком рано, – предположил Дан. – Очень жаль! Однако Пак говорит, вы что-то сейчас рассказывали Уне.
– Продолжай,
