вспыльчивость усугублялась тяжкой п продолжительной лихорадкой. Весной 1879 г. он уехал из Баку и вернулся только осенью. И Людвиг, и Альфред понимали, что Робертовы усилия «достойны серьезного вознаграждения», и в июле 1879 г. было достигнуто соглашение: Роберт стал владельцем 6 % акций новой компании. Как пишет Людвиг, Роберт остался доволен. Правда, он был крайне недоволен внедрением на заводе непрерывной перегонки и наверняка не скрывал своего мнения.
B мае 1880 г. Людвиг сообщает: «Никак не соображу, что делать, его поступки внушают мне массу огорчений и беспокойства. <…> Роберт опять не в себе. Он мечет громы и молнии, и я ничуть не преувеличу, описывая его обращение со мной и моими сотрудниками, если скажу, что он кусается и лягается. Право слово, печально! A я-то надеялся, что теперь, когда его пай в бакинском предприятии составляет 150 тыс. рублей, полученных благодаря мне, он оставит меня в покое и перестанет донимать своими выходками и своей завистью. Увы, это не так, а его письма ко мне просто отвратительны – они полны горечи, презрения, ненависти».
Летом 1880 г. Роберт едет на курорт, где, но выражению Альфреда, может «с утра до вечера лелеять свое здоровье». Спустя некоторое время, после еще одного курорта, Роберт счел, что «здоровье его поправилось, а сам он помолодел видом и настроем», отчего Людвиг надеялся, что брат «будет поминать» его «в более мягких и справедливых тонах, нежели прежде». B том же году Роберту выделили еще 90 тыс. Рублей капитала (в общей сложности у него стало 9 % акционерного капитала).
Теперь ему можно было не думать о прокорме семьи, и братья рассчитывали, что Роберт оценит этот жест как признание его заслуг перед компанией. Роберт с женой Паулиной и четырьмя детьми переехал в Стокгольм, а впоследствии купил усадьбу Йето к югу от него, на берегу залива Бровикен.
Летом 1881 г. Роберт ненадолго вернулся в Баку, где в его честь на Балаханском промысле устроили грандиозный праздник – с фейерверками его собственного изготовления.
B Швеции Роберт продолжал интересоваться делами компании как ее акционер; он переписывается с братьями и дает неплохие советы. Тон писем смягчается, родственные чувства берут верх.
После Роберта пост главного управляющего в Баку занимает шведский инженер Карл Улльнер. Ноунего разыгрался застарелый туберкулез, и Улльнера в сопровождении еще очень юного Вильгельма Хагелина отправляют в Швейцарию. Увы они успевают добраться лишь до Вены, где Улльнер и умирает. Роберт Нобель в это время как раз находился в Вене. Родные Улльнера прислали телеграмму, что хотели бы похоронить его в Финляндии, но все уже было готово для похорон в Вене, и Роберт сказал Вильгельму: «Мы получили телеграмму не до, а после похорон. Если кому-то непременно хочется устраивать похороны в Гельсингфорсе, надо предупреждать заранее». И Роберт пригласил молодого человека на «Тангейзера», который стал первой услышанной им оперой.
Явление банкирского дома Ротшильдов
